Андрей Юрич - Ржа

— Вов, этим ведь убить можно, — тихо и трезво сказал бородатый, косясь на гордого и пьяного Алешкиного папу. — Еще убьют кого-нибудь.

— Они не смоо-о-о-гут, — удовлетворенно протянул Алешкин папа. — Ты же видел. Пусть играют.

И он снова дал стальной лук сыну.

Всем известно, что стрелять в куропаток из ружья — дело неблагодарное. У опытных охотников считается глупостью тратить патрон для убийства столь медлительного и доверчивого существа. В крайнем случае полагается одним выстрелом убить двух или трех мирно пасущихся серо-белых толстеньких птиц. А если подстрелишь только одну — будут смеяться.

Среди сельских якутов и эвенов принято куропаток, как древних грешников, побивать камнями. Хорошим результатом для мальчика-подростка считается — убить одну птицу с нескольких бросков, с первого попадания. Куропатки весьма недогадливы и странно меланхоличны, когда дело касается их жизни и смерти. Камень, пролетевший в сантиметре от клюва, они игнорируют. И продолжают мирно пастись, видя свет этого мира последние мгновения, пока охотник снова заносит руку для броска. Кидать нужно метров с десяти. Попадать в голову.

Но у русских так не получается. Видимо, дело все же в практике. Потому что полукровки-сахаляры, если живут в селе, кидают камни ничуть не хуже якутов. И наоборот, городские саха, как правило, неотличимы в этом деле от нуучча — русских.

Пашка мог легко наворовать у своего отца патронов с утиной дробью. Эти патроны годились только на развлечение, бросать в костер, потому что ружье украсть он, естественно, не мог. У Алешки не было даже патронов — его отец не имел ружья и никогда не ездил на охоту. Поэтому Алешка мечтал сам добыть куропатку задолго до того, как стал индейцем.

Алешка знал один способ. Удивительный. Невообразимый. Который мог появиться только в той местности и в то время, где проходила Алешкина, еще такая недлинная, жизнь. Трудно даже предположить, каким жизненным опытом мог обладать человек, впервые применивший этот метод птичьей охоты.

Впрочем, тайны никакой не было. Каждый русский мальчик в поселке у ржавой реки знал: чтобы поймать куропатку — нужен снег, какая-нибудь крупа и бутылка из-под шампанского. В бутылку нужно положить крупу, желательно размоченную в теплой воде, чтобы она пахла (почему-то предполагалось, что куропатки хорошо различают запах). Потом нужно воткнуть бутылку в снег под углом, чтобы в отверстие горлышка могла заглянуть птица. Привлеченная запахом зерна куропатка наивно и бездумно сунет голову в бутылку. При каждом движении назад перышки на ее шее будут топорщиться и не позволят освободиться. А с тяжелой бутылкой на голове птица не сможет убежать. Только стандартные бутылки из-под советского шампанского годились для охоты. Горлышки других были слишком узкими или слишком широкими и не имели изнутри выступа, как у бутылок из-под шампанского, который нужен, чтобы помогать проволочной закрутке снаружи удерживать пробку и чтобы не давать выскользнуть наружу маленькой оперенной голове.

Правда, Алешка не знал никого, кто бы на практике применял этот поражающий одновременно изощренностью и простотой охотничий прием. Откуда все знали методику — также неизвестно. Она передавалась изустно, как предания предков у любого неграмотного народа. А дети в рабочих поселках на краю света всегда ощущают себя отдельным народом — потерянным и мало цивилизованным.

Они с Пашкой вышли на охоту февральским субботним утром, в двадцатиградусный мороз — почти в оттепель, по их представлениям. В черную клеенчатую сумку положили две бутылки из-под шампанского, маленький горняцкий термос с гречневой кашей и маленькую баночку авиационного керосина, которую Алешка украл у своей мамы. Мама работала в типографии и там этим керосином чистила свою страшную громоздкую и гремливую машину — линотип, на которой железными большими буквами было написано: «Россия». Это слово казалось Алешке странным. Он привык воспринимать страну, в которой жил, исключительно как Советский Союз. В слове «Россия» ему мерещилось что-то первобытное, и поэтому удивительно было видеть стилизованные под русскую вязь буквы на дышащем свинцовым паром автомате, произведенном в конце 20 века в СССР. Россия выглядела безнадежно устаревшей на рубчатом железном боку.

Сложно сказать, для чего мама приносила керосин домой. Алешка не помнил, чтобы его использовали в каких-то домохозяйственных мероприятиях. Разве что однажды он пригодился для отмывания от белой краски шамана Дуди, но это было делом будущего. Впрочем, керосин время от времени заканчивался благодаря незаметным Алешкиным стараниям, и мама исправно пополняла его запас.