Андрей Юрич - Ржа

— А какие у вашего племени законы? — спросил толстый Дима, ловко прыгая с кочки на кочку.

— Ну-у-у… — протянул Алешка, — нужно слушаться вождя…

— А кто вождь?

— Мы еще не знаем, — сказал Спиря.

Алешка поморщился и недовольно покрутил головой.

— Вождя надо выбирать, когда народу много. А вообще, у нас законы простые: никому не говорить, где наш вигвам, и не ходить на Гору Для Разговоров С Богом.

— А где ваш вигвам? — снова спросил толстый Дима.

— А что такое вигвам? — спросил Спиря.

Алешка снова поморщился. Он в свои семь лет уже прочитал почти всего Фенимора Купера, и некомпетентность окружающих его раздражала.

— Вигвам — это такой индейский домик, — объяснял он занудным учительским голосом. — У нас его пока нет, но нам нужно будет его найти или построить.

— А для чего на гору ходить нельзя? Мы же на гору сейчас пойдем… — остановился Спиря.

Перед ними начинался пологий и длинный склон старой сопки. Именно на таких выветренных лавовых склонах любит расти ягода-зассыха — маленькими черно-зелеными полянками.

— Да это не та гора! — махнул рукой Алешка, злясь на Спирину темноту и необразованность. — Вон — Гора Для Разговоров С Богом!

Все непонятливо, но с уважением посмотрели в указанном направлении. Гора Для Разговоров С Богом высилась над долиной и поселком, цепляя голой каменной верхушкой низкие облака.

— Если зайти на эту гору… — мрачно вполголоса вещал Алешка. — Если зайти на самую вершину, то бог разломит твою душу, как хлеб, и увидит в ней всё. И если он не найдет в твоей душе вопроса, на который захочет ответить, то тебе уже никогда нельзя будет вернуться назад.

Со Спириного лица сползло выражение непроницаемого спокойствия. Он глядел на гору, которую видел каждый день, раскрыв рот.

— Сюда, к бабушке, нельзя будет вернуться?

— Нет…

— А к дедушке, в стадо?

— Нет! Вернуться нельзя будет никуда!

— Возьмите нас в индейцы, — сказал очень вежливо Коля, кося глазами в сторону Горы. — Мы туда не полезем. Там высоко.

Кандидатов приняли в индейцы по традиции — без всяких ритуалов и церемоний. И увеличившимся в числе племенем принялись ползать на четвереньках по плоским камням, собирая черные глянцевитые ягодки зассыхи. Дуди есть ягоду запретили, так как ее сок сильно пачкался, а они не хотели пачкать Дуди чем бы то ни было. Он сел в сторонке на шершавую каменную плиту, привычно подгреб к себе брошенные луки и стрелы и стал завистливо-радостным взором смотреть, как старшие индейцы едят ягоду.

Индейцы предприняли несколько попыток построить вигвам. Главная проблема была в материале для строительства. Точнее, в его отсутствии. Ведь индейское жилище, судя по книгам Фенимора Купера и казахским вестернам, представляло собой круглый шатер из длинных жердей и звериных шкур. Жердей можно было нарубить много — туристским топориком, который лежал дома у Алешки под кухонным столом. Аккуратный черный топорик с обрезиненной пупырчатой рукояткой. Конечно, жерди из тундровых лиственниц вышли бы не очень ровные и совсем не длинные, да и рубить их было бы тяжело, но, по крайней мере, это было возможно. А вот где взять шкуры — не знал никто. У Спири дома лежала одна оленья шкура, на полу в детской. Но бабушка, конечно, сразу заметила бы ее исчезновение. Поэтому первый индейский вигвам оказался сооружен из самого распространенного в заполярной тундре строительного материала — пустых солидоловых и солярковых бочек. Они были цветные — синие, красные, зеленые, желтые, иногда с непонятными надписями или цифрами. Индейцы подкатывали гремучие бочки к месту строительства и выставляли аккуратным прямоугольником. Сверху клали разнокалиберные доски, найденные возле строящихся домов, покрывали их обрывками стянутого с теплотрассы рубероида и листами сверкающего дюралюминия того же происхождения. Поверх снова ставили бочки — возводили крышу вигвама. Это было самое тяжелое — делать крышу: приходилось, краснея от натуги и охая, поднимать тяжелые бочки почти на высоту собственного роста и устанавливать их на шатких вигвамных досках. За каждую бочку брались вчетвером.

Вигвам получился отличный. Он располагался посреди двора, поближе к Пашкиному подъезду, — внушительная двухступенчатая пирамида из нескольких десятков разноцветных бочек. В дальнем торце прямоугольного вигвама находился завешенный грязной тряпкой узкий вход. Пожалуй, эта тряпка больше всего сближала данное жилище индейцев с его многочисленными киношными образцами.