Эрвин Штритматтер - Оле Бинкоп

Суровая Эмма вытирает глаза. Как бы Антон порадовался этой речи! Кооперативной барышне Данке в этот момент уже не безразлично, как обрабатывается земля.

Земля кружится в мировом пространстве. Оле Бинкоп приволок кусок мирового пространства на душное собрание.

Районный секретарь поражен. Что-то чертовски правдивое кроется за словами этого крестьянина. Своеобразные взгляды. Вуншгетрей ничего против них не имеет, но, если протрубить о них на весь свет, не посеют ли они смятение? Сомнения одолевают его. Тем увереннее чувствуют себя Буллерт и Фрида Симсон. Фрида упивается великой минутой своего выступления.

— Товарищи, если мы, как партия, ничего не хотим знать о колхозах, с чем же мы, как партия, сталкиваемся, товарищи? Очевидно, мы сталкиваемся с национальными особенностями. Я спрашиваю товарища Бинкопа: разве не терпим мы мелкой розничной торговли? И разве мы терпели бы ее, будь это ошибкой? Отвечай!

Оле Бинкоп Фриде не отвечает. Слово берет Буллерт. Беда в том, что Бинкоп стремится и других товарищей завербовать в свою секту. Общая земля? Фогт и управляющий, как у господина барона? Партия не должна попасть в смешное положение; неужто же Буллерту, например, поставить на карту свое образцовое хозяйство и продуть его в одночасье? Ну какой урожай снимет эта секта с пресловутого пустыря? Банкротство — вот что вырастет на ихней земле. Бинкоп нас доведет до голодухи.

Вуншгетрей улыбается.

— Разреши мне один вопрос, товарищ Бинкоп: разве партия не протрубила бы давно сигнал «в поход», если бы считала желательным то, что ты делаешь?

Эмма Дюрр хочет сказать несколько слов:

— Заботы Оле не с неба свалились. Он их получил в наследство от Антона, моего мужа. До сих пор видел кто-нибудь вред от Оле?

Ян Буллерт:

— Цыплят по осени считают!

Эмма:

— Разве партия — это страховая компания? Коммунизм — величайший эксперимент со времен Адама. Так Антон говорил.

Фрида Симсон:

— Иди ты со своим Антоном!

Эмма живо:

— Ты вот попробуй найди себе такого!

Каменщик Келле, двухметровый верзила, стучит кулаком но столу:

— Новый капитализм не пройдет! Я за Антона и Оле Бинкопа!

— Да здравствует колхоз! — Это крикнул Вильм Хольтен. Фриде не удалось сдержать его пыл. — Да здравствует Оле Бинкоп!

Оле с виду спокоен, хотя дрожь пронизывает его до кончиков пальцев на ногах.

— Я все обдумал. Мне сдается, я ищу дорогу вперед, а не назад!

Вуншгетрей:

— Что значит вперед и что назад, пока еще устанавливает партия. Ты, может, ее учить собрался?

Оле, весь дрожа:

— В моем представлении партия скромнее и больше выказывает готовности прислушиваться к тому, чего люди хотят и чего боятся. Партия — не самодовольное божество. Я тоже партия!

Многие лица передергиваются, головы втягиваются в плечи. Оле губит себя!

Симсон, пожелтев от злости:

— Он уж слишком далеко заходит!

Вуншгетрей:

— Это еще можно исправить. Хуже, что Бинкоп дает пищу врагу. Враг не дремлет. Он поливает нас грязью по радио! А какой вид мы имеем перед районным управлением?

Оле шарит в кармане. Вытаскивает свой партбилет и дрожащей рукою кладет его на стол перед Вуншгетреем.

— Если ты считаешь, что я помогаю врагу… — Вуншгетрей вскакивает и хватает Оле за рукав. Оле вырывается: «Нехорошо ты говоришь. Нет, партия не такая!» — Он идет к двери.

Несмотря на то, что на Оле резиновые сапоги, товарищам слышен каждый его шаг. Дверь хлопает. Все сидят оцепенев.

Оле проходит через комнату для приезжающих, не глядя на красные от выпитого вина лица. При его появлении разговоры умолкают. Ему кажется, что Антон, как прежде, схватил его плечо: самое трудное — это переход!

Он уже собрался закрыть дверь, когда до него донесся ненавистный голос его врага:

Наконец-то они решились слегка его проучить, и так далее…

Оле задрожал весь — с головы до пят. Теперь ему уже все равно: он прыгает на лесопильщика и швыряет его наземь. Звон, стук. От ярости Оле ослеп и оглох. Он таскает его за бороду и лупит так, что кулаки свистят. Лесопильщик орет:

— Help! Help! [69] Помогите! (англ.)

Никто не двигается с места, чтобы ему помочь. Подальше от этого болтуна! Здесь дело идет о женщинах и о политике!

На деревенской улице ни души. Сквозь светлую ночь Оле бредет к Коровьему озеру. Лес шумит. Дикие утки прорезают освещенное луною небо.

За последние теплые дни высоко поднялась трава на лугах. Оле погружает руку во влажную от росы зеленую стихию. На одной из лужаек он останавливается. Это земля его отца Пауля Ханзена, владельца карликового хозяйства.