Эльфрида Елинек - Похоть

Михаэль закидывает ноги женщины к себе на плечи, словно две троллейбусные штанги. Движимый исследовательским задором, он между тем внимательно смотрит в ее непромытую расщелину, в специальную складчатую модель, которой обладает любая женщина, окрашенную в тот или иной лавандовый или сиреневый оттенок. Он отстраняется и внимательно смотрит туда, где он постоянно исчезает, чтобы здоровым и невредимым снова явиться на всеобщее обозрение и получить полное удовольствие. Его довольный ныряльщик наделен недостатками, среди которых спорт относится не к самым незначительным. Женщина зовет его. Что случилось с ее водителем, с ее соблазнителем? Поскольку у Герти нет возможности помыться, отверстие выглядит мутно, словно обтянутое пластиковой пленкой. Как тут удержаться от соблазна и не сунуть внутрь свой шаловливый пальчик (можно использовать и горошины, и фасоль, и английские булавки, и стеклянные шарики), ты тут же пожнешь самое восторженное признание с ее стороны, такой маленькой и всегда чем-то страдающей. Неподатливая плоть женщины выглядит неразглаженной, и какое она находит применение? Ее используют, чтобы мужчина мог сражаться с природой. Используют ее и для того, чтобы появлялись дети и внуки, которые берутся откуда-то, чтобы вовремя являться к полднику. Михаэль рассматривает сложную архитектуру Герти и вопит так, словно его режут. За волосы на лобке он притягивает к своему лицу ее плоть, пахнущую неудовлетворенностью и секрециями, будто собираясь разъять труп. О возрасте лошади судят по зубам. Эта женщина не так уж и молода, но, несмотря на это, грозная хищная птица парит над ее воротами.

Михаэль заливается смехом, ведь это просто класс. Научимся ли мы когда-нибудь, занимаясь подобными делами, чтобы один человек мог прийти к другому, говорить с ним и понимать его? Гениталии женщин, бесстыдно встроенные в холм, отличаются друг от друга по большинству признаков, утверждает знаток, как отличаются друг от друга люди вообще, нося самые разнообразные головные уборы. А наши дамы особо подвержены различиям. Ни одна не похожа на другую, однако любовнику все равно. Он видит то, к чему привык у других, он видит в зеркале свое отражение — своего собственного Бога, который разгуливает по глади морской — и идет рыбачить. Он напрягает плоть, и он в состоянии без промедления растопырить очередную клиентку перед своим сочащимся половым обрубком, чтобы ворваться в нее и надавать оплеух. Техника не есть творение человека, то есть она не является тем, что творит его таким сильным.

Куда бы вы ни посмотрели, отовсюду на вас глазеют те, кто сам не свой до экстаза, до этого встроенного, полуавтоматического товара. Отважьтесь хотя бы раз на то, что имеет ценность!

Или это пробивается сквозь жилы, опутавшие ваш череп, ваше чувство, пробивается вперед, как плохо знающий окрестности экскурсовод? Нам не обязательно смотреть на него, когда оно растет, мы можем найти себе другого воспитанника, которого мы разбудим и которому будем рады. Однако приправы хорошо перемешаны, и мы тоже в приподнятом настроении. Наше тесто поднимается под воздействием одного только воздуха внутри, растет над горами, словно атомный гриб. Дверь захлопывается на замок, и вот мы снова одни. Рядом с нами нет жизнерадостного мужа Герти, который столь беззаботно размахивает своим пенисом, словно его капли падают с большого дерева, и он не может сейчас наложить лапу на жену или выбить инструмент из рук ребенка. При этой мысли женщина громко смеется. Молодой человек, который на фоне деревянной облицовки стен выглядел бы очень приятно, поскольку не держится скованно, как доска, мощными ударами поршня пытается шире распахнуть внутренний мир этой женщины. В данный момент он испытывает радостный интерес, и ему знакома та перемена, которая происходит даже с невзрачными женщинами под воздействием вздымающейся, свежеприготовленной и приятно пахнущей мужской плоти. Плоть является нашим неоспоримым средоточием, но мы проживаем не в центре. Мы предпочитаем устраиваться на постой более вольготно, оснащая жилье дополнительными приборами, которые мы по желанию можем включать и разбивать вдребезги. Женщина в глубине души уже стремится назад, на свой приусадебный участок, где она сама станет собирать плоды своей чувственности и выполнять работу собственноручно. Даже алкоголь в конце концов выветривается. Однако молодой человек, почти ревя от радости по поводу собственной перемены, которой он желал добиться, по-прежнему обыскивает это комфортабельное такси вдоль и поперек. Он заглядывает ей под сиденье. Он открывает Герти и вновь захлопывает ее. Ничего не нашел!