Эльфрида Елинек - Похоть

Жене директора в этой местности завидуют все женщины, им приходится повсюду таскать за собой свой широкий таз, в горячую воду которого мужчины опускают ноги, чтобы открыть шлюзы и раскупорить вены. У этих грузных крестьянских кобыл есть лишь один путь стать избранными: из отходов и развалин они готовят для семьи родной дом. Их фиговые деревья растут, заполняя весь двор, однако мужья любят орошать другие борозды. А женщины остаются дома и ждут, что иллюстрированные журналы покажут им, как им хорошо живется. Ведь им тепло и сухо в памперсах своих несносных домашних хлопот. О, какое счастье — ведь их добрые всадники вскакивают на них с такой охотой!

Со всей серьезностью призываю: сласти и страсти для всех!

Эта женщина скоро предстанет перед вами, прошу немного подождать. Прежде ей нужно подготовиться: во время поцелуев лучше всего владеть всеми своими чувствами. Студент принял такую красивую позу, что она позволяет ему ощупать себя. Он кладет руку между ее бедрами. Устремив взгляд в сторону своих устремлений, он забирается ей под одежду, состоящую главным образом из обычного халата, которому все равно не устоять. Многим приходится ездить в ужасных автобусах (и ужасно жалеть, если приходится высиживать не на тех гениталиях. Владелец, а точнее, попутчик его триединых желаний к нам слишком привыкает и не хочет нас выпускать из своей гостеприимной квартиры на первом этаже. Позвольте мне объяснить вам про триединство: женщина состоит из трех частей. Берите ее сверху, снизу или посередине!), пока они наконец не доберутся до уютных спортивных площадок, где они смогут настичь друг друга, но никогда друг друга не постигнут. Там они вопят во всю мочь и орудуют гирями и чашками своих весов. Итак, женщина ждет не дождется того, чтобы ее слегка покатали туда и сюда в ней самой.

Выгнать нас из теплого угла в ночной час способен не один только клозет, расположенный в общем коридоре, где мы хитро озираемся, не видит ли нас кто, прижимаем свою плоть рукой, словно боимся потерять ее на ближайшей развилке, прежде чем справим нужду за собственноручно покрашенной дверью из древесно-стружечной плиты.

Из всех возможностей встать на постой молодой человек выбирает только одну, однако выбранная им комнатушка не ведет себя послушно, нет, она опережает его, устремляясь в темень и в холод! Герти первая оказывается у домика-кормушки для зверей. В этом месте многие уже говорили о поцелуях, светили карманными фонариками и отбрасывали на стены огромные тени, чтобы явить себя другому человеку в более крупном формате, чем одиночная личность, криво свисающая с кресла подъемника. Как будто от безмерной похоти эти люди могут увеличиться в размерах и еще раз швырнуть мяч в корзину, и даже попасть в нее! Игрок может быть большого роста. Они извлекли наружу все свои приспособления, чтобы явить себя партнеру. Они прилагают бездну неотложных усилий, объединяющих грязь и гигиену, чтобы друг другом обладать, как принято говорить совершенно невпопад. Мы останавливаемся в этой пыльной будке, где два предмета домашней утвари, имеющие самую простую геометрическую форму, движутся навстречу друг другу, потому что хотят перекроить сами себя (совсем обновиться!). Вот, сейчас! На общей лестнице вдруг оказывается какая-то женщина в одной комбинации с кувшином воды в руке: спросите, для чего? Насылала ли она на нас непогоду и порчу, или просто собирается заварить чай? Женщина мгновенно превращает самое непритязательное и холодное место в уютное лежбище. Женщина может сделать его достаточно уютным, прежде чем отплатит своему партнеру тайными ласками или привязанностью. С этим молодым человеком в ее жизнь вошел, наконец, тот, кто может оказаться величайшим интеллектуалом. Теперь все будет иначе, чем запланировано, мы сразу же набросаем новый план и надуем как следует щеки. Ваш ребенок и на скрипке играет? Наверняка не в данную минуту, потому что никто не нажимает сейчас на его спусковую кнопку.

Иди сюда, — кричит она Михаэлю, словно ей предстоит получить деньги с продавца, который ненавидит нас, покупателей, и все же без нас ему не обойтись. Он должен выложить на прилавок все товары сразу, чтобы мы могли расплатиться собой. Наконец-то эта женщина хочет, чтобы удовольствие длилось вечно. Сначала, раз-два (и вы можете попытаться так сделать, сидя в вашей машине, ограниченные в скорости, равно как и в мышлении), наши губы набросятся друг на друга, потом обрушатся на все подряд пустые местечки в нас, чтобы мы кое-чему научились. И вот наш партнер для нас — целый мир. Скоро, через пару минут, Михаэль войдет в Герти, которую он едва знает, или видел лишь однажды, войдет, как проводник спального вагона, что стучит твердым предметом в дверь вашего купе, прежде чем шагнуть внутрь. Он задирает полы ее халата и в отмеренном самому себе возбуждении губами доводит женщину, прежде пустынную, до того, что она встает перед окошечком в очередь, в которой стоим и мы с вами, перед кассой, в которой за бруствером брюк туго оттопыривается большая денежка. Мы — свои самые ярые враги, когда речь идет о вкусе, ведь каждому по вкусу что-то свое, разве не так? А что, если наоборот, если мы просто хотим кому-нибудь понравиться? Чем мы теперь занимаемся? Безгранично ленивые, мы призываем чужую плоть, чтобы она взяла на себя нашу работу?