Елена Чижова - Полукровка

«Взять и приехать к Марте. Она же приехала. – Маша представляла себе немцев, которые должны понять. Приютить на первое время. – Скажу: да, я – еврейка. Но вы ни в чем не виноваты. Это моя вина. Потому что я – русская...»

Она запуталась и положила голову на руки.

Усталые мысли сбились в уголке. Там, в немецком селе, где живут сосланные, она выйдет замуж и состарится, а потом у нее будут внуки...

Маша думала только о внуках, не полагаясь на детей.

Для своих внуков она станет русской бабушкой, потому что будет учить их правильно. Тому, чему научил ее профессор Успенский: правильному русскому языку...

Окна двора-колодца были темны. Потушив верхний свет, Маша зажгла настольный. Под кругом, желтившим столешницу, лежал паспорт. Хоть в городе, хоть в селе, без этой книжки не примут. Она сообразила: аттестат, школьный аттестат. Надежда на учительство. Он остался в паучьих лапах. Лежит в ее личном деле, там, где приколот донос.

«Ничего, – Маша листала жесткую книжечку. – Паспорт – главное в этой паучьей стране».

Вглядываясь в лицо, вклеенное в паспорт, она думала о том, что в стране, где она родилась, всегда приходится выбирать: мы или они .

Лицо, смотревшее с первой страницы, было детским. Тогда она тоже заполняла анкету. Выбирала. В первый раз. «Или не в первый?.. Нет, – она вспомнила. – В первый – когда вступала в комсомол».

Их принимали в седьмом классе. В первом потоке, как двух лучших учениц. Двух подруг: Евгению Перепелкину и Марию Арго.

Пустые бланки выдали в пионерской комнате. Сказали: заполните дома. Разложив картонные карточки, они заполняли графы. Сначала – просто: имя, фамилия, отчество, год рождения. Потом – национальность. Женька вывела, не задумываясь.

Маша занесла ручку: «Национальность как? Не знаешь? По матери или по отцу?»

Отчетливо, словно возвратилась в школьное прошлое, Маша поняла: тогда она ждала Женькиной помощи – рассчитывала на решение подруги. Ей хотелось, чтобы Женька, приняв решение, сняла с ее плеч будущую тяжкую кладь.

«Не знаю, – Женька ответила легкомысленно. Раньше они не говорили ни о чем таком . – Вообще-то принято: и фамилия, и отчество – все по отцу».

Маша кивнула и вывела это слово. Написанное под ее именем и фамилией, оно выглядело странно, как будто не имело к ней отношения.

«Ну и правильно, – Женька заглянула через плечо. – А то знаешь, некоторые стыдятся, получается – предают. Нечестно. Не по-комсомольски».

Дома она показала маме. Была уверена – похвалит. Оглянувшись по сторонам, мама схватила и порвала в клочки. «Ты что?!» – Маша вскрикнула. «Сумасшедшая. Совсем ума нет, – мама говорила ужасным шепотом. – Тебе здесь жить. Надо в институт... Завтра же возьмешь другую, скажешь – испортила, залила чернилами». – «Но это... Это нечестно. А как же папа?»

«Нашлась – честная! У папы, слава богу, есть голова на плечах...»

Женьке она не рассказала. Сходила к вожатой и взяла новую карточку.

Паспорт раскрылся на главной странице. Маша вчитывалась в ровные строки. Давным-давно, совершая свой выбор, она свалила на пролитые чернила. Имя, фамилия, отчество. Национальность: русская. Черным по белому. Именно тогда паук и узрел слабину.

Маша встала и подошла к окну. Сквозь щели, не заделанные на зиму, несло сквозняком. Ветер, залетавший во двор, выл голодным волком. Лапы царапали стекла, оскользали истертыми когтями. Стекла, ослабшие в пазах, дрожали мелко. Прижавшись горящим ухом, Маша вспоминала детскую сказку про девочку Элли. Смерч – единственно правильное решение. Чтобы унес и людей, и дома...

За ужином слушали радио. Торжественный голос диктора сообщал о том, что нынешней ночью вода поднимется выше ординара. В голосе, приводившем цифры, плескалась гордость: Нева – ленинградское божество. Грозное, но справедливое.

– То-то, я чувствую, голова разболелась... – мама откликнулась деловито. – С утра прямо раскалывается, – она ударила ладонью по лбу, словно ее ладонь была топориком, раскалывающим голову на две части.

После чая отец предложил сыграть в тысячу . Последнее время она отказывалась. Теперь согласилась. Если исключат, для отца это будет трагедия.

Она проиграла два раза подряд. Отец торжествовал: дочь – сильный соперник.

– Знаешь, Мария, – он тасовал карточную колоду, – последнее время думаю о твоей аспирантуре... Козыри – крести.

– Ну что мы будем заранее... – расправляя свои карты, Маша искала черные крестики. В ее руке козырей не было. – Ты же знаешь, это зависит не только от меня.