Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

Сама, если разобраться, виновата. Нечего было с первых дней гусей дразнить, строя из себя успешную, сильную, всю такую самодостаточную женщину. Можно было и поскромнее держаться, так проще, но вот же – захотелось выпендриться. А теперь и рада бы стать как все, но уже нельзя – надо держать марку, а то все решат, что она «сдулась» и начнутся злорадные пересуды. Нет, лучше пусть пересуды будут завистливыми. Так приятнее.

По дороге в свою реанимацию Ольга завернула к травматологам – надо было провести маленькую разъяснительную работу, пока те не разбежались по палатам и операционным.

– Доктора! – гаркнула она, переступая через порог ординаторской.

В ординаторской воцарилась тишина.

– Давайте научимся уважать друг друга и не лезть в чужие монастыри со своим уставом!

Тишина стала напряженной. Ольга заметила, как заведующий Арсен Каренович подмигнул кому-то из врачей.

– Еще одна делегация непрошеных советчиков, еще одно замечание типа «мы спасли, а реаниматологи угробили», еще одно науськивание родственников – и вы увидите, как я умею создавать проблемы!

– Оля, кофе со мной выпьешь? – предложил Кареныч, словно она пришла к нему детей крестить, а не выяснять отношения.

Остальные врачи молчали, словно воды в рот набрали, а проглотить забыли.

Ну что сделаешь с такими непрошибаемыми? Пришлось развернуться и уйти. Дверью хлопать не стала, невежливо хлопать дверью в ответ на предложение выпить кофе.

Но если душа требует праздника – праздник непременно будет. Пусть не в травматологии, а этажом ниже, в хирургии. Хирургам Ольге тоже было что сказать – они в последнее время взяли моду тихой сапой подзуживать родственников: «Попросите реанимацию не переводить вашего папу (маму, брата, тетю, племянницу, любовницу...) на выходные. Пусть до понедельника там полежит». Науськанные родственники скандалили и в реанимации, и в администрации. Главным их доводом было: «Нам доктор так сказал!» А в реанимации, что, не доктора работают? Или как ее саму обозвал хам Седых – «узколобый врач широкого профиля».

Нет, хирургов, конечно, понять можно – кому охота в субботнее или воскресное дежурство возиться с тяжелым больным? А ее кто поймет? Кто войдет в ее положение? У нее есть сроки, в выходные дни тоже делаются операции, а еще и «скорая» везет как заведенная... Куда класть больных?

Хирурги не обманули надежд – вступили в перепалку и были размазаны по стеночкам. Насладившись триумфом, Ольга поспешила к себе, прикидывая – не стоит ли сегодня, пущего воспитательного эффекта ради, устроить массовый перевод больных в хирургию? Часа этак в три, под самый конец рабочего дня. Пусть прочувствуют...

У самой двери своего отделения все же решила воздержаться – хватит с хирургов и словесной прочистки мозгов.

Возле кабинета уже переминалась с ноги на ногу Люба, недавно ставшая старшей сестрой и оттого слишком, не по уму, активная.

– Ну и что ты тут стоишь? – накинулась на нее Ольга. – Больше заняться нечем? Вот уж не поверю! Или ты из своей конуры не услышишь, как я пришла?

Последний вопрос был чисто риторическим. Только мертвые в отделении реанимации не слышали, что явилась Ольга Владиславовна. Но мертвые, кажется, вообще ничего не слышат.

– Я подписать... – запунцовела щеками и ушами Люба.

– Заходи!

Ольга толкнула дверь кабинета, которую запирала только перед уходом. Проще убирать свою сумку в сейф, чем по сто раз на дню отпирать и запирать дверь. Да и кодовый замок сейфа куда надежнее дверного.

Современный сейф, прекрасно умещающийся под столом, подарил благодарный пациент, буквально за ногу вытянутый Ольгой с того света. Да не просто подарил, а обеспечил доставку и установку.

– Кошельки пустыми дарить не принято, а сейфы и подавно, – многозначительно сказал он, передавая Ольге ключи.

В сейфе Ольга нашла две тысячи долларов. Эх, каждый день бы так... Или хотя бы каждую неделю.

Выговорив Любе за совершенно не подобающее старшей сестре панибратство с медсестрами («Ты им уже не девочка, а начальство»), Ольга услала ее готовить обход – проконтролировать наведение чистоты, смену грязных простыней и наволочек и «готовность» историй болезни (чтобы были написаны все дневники и вклеены все данные обследований). Некоторые врачи поначалу выступали против «культа историй болезни», но после первого же «геморроя с разбором» приходили повиниться и сказать спасибо. Ничто так не страхует врачебную задницу от болезненных процедур, как история болезни, написанная в виде шедевра. Да-да – именно шедевра, так, чтобы все читалось и ни к чему нельзя было придраться. Ох, сколько сил приходится тратить на то, чтобы научить взрослых людей с высшим медицинским образованием правильно и внятно обосновывать диагноз!