Стивен Кинг - Ярость

— Чего, чего?

Вот тут меня прорвало. Достали. Я бы плюнул в Гитлера, так меня достали.

— Я сказал, заткнись. Прочь с дороги.

(В классе Кэрол Гранджер закрыла лицо руками… но не попросила меня замолчать. За это я ее уважал.)

Все уже смотрели на нас, но никто не произнес ни слова. Миссис Гранджер, оставшаяся в доме, что-то распевала. Во весь голос.

— Так ты думаешь, что можешь заставить меня заткнуться? — Он провел рукой по намасленным волосам.

Я отпихнул его в сторону. То есть совсем потерял контроль над собой. Такое случилось со мной впервые. Кто-то еще, другой я, уселся за руль и повел машину. Я тоже ехал, но не более того.

Он без замаха ударил меня в плечо. Руку словно парализовало. Тело пронзила невыносимая боль.

Я схватил его, потому что боксировать не умел, и с силой толкнул назад, его мерзкая улыбка засверкала у меня перед лицом. Ноги его, однако, не сдвинулись с места, он обхватил меня за шею рукой, будто хотел поцеловать. А второй, сжатой в кулак, забарабанил мне по спине, как в дверь. Потом мы повалились на клумбу.

На его стороне была сила, на моей — отчаяние. Внезапно в моей жизни осталась только одна цель — побить Дикки Кэбла. Ради этого я и появился на свет Божий. Я вспомнил библейскую историю об Иакове, боровшемся с ангелом, и безумно рассмеялся в лицо Дикки. Я был наверху и изо всех сил старался там и остаться.

Но он тут же выбрался из-под меня, скользкий как угорь, и ударил по шее.

Я вскрикнул и повалился на живот. А он тут же оседлал меня. Я попытался вывернуться, но не смог.

Не смог. А он собирался избить меня, потому что я не смог вывернуться. Какой кошмар. Видела ли это Кэрол? Конечно, они все видели. Я чувствовал, как мой пиджак лопается под мышками, как от него отлетают блестящие пуговицы с гербами. Но вывернуться не мог.

Он смеялся. Схватил меня за волосы и возил лицом по земле.

— Ну как, красавчик? — Бам! Искры в глазах и трава во рту. Теперь я стал газонокосилкой. — Становишься еще красивее , а, красавчик? — Новый удар. Я заплакал.

— Вот теперь ты у нас настоящий дэ-э-эн-н-н-д-д-ди! — хохотал Дикки, вновь вгоняя меня лицом в землю. — Вот теперь ты потрясающе выглядишь!

А потом Джо стащил его с меня.

— Хватит, черт побери! — прорычал он. — Или ты не знаешь, когда надо остановиться?

Я поднялся, все еще плача. С перепачканными грязью лицом и волосами. Голова не так и болела, чтобы плакать, но я не мог унять слезы. Они все смотрели на меня. На их лицах отражалось смущение, такое бывает, когда дети чувствуют, что зашли слишком далеко, и мне было ясно, что они не хотят смотреть на меня, не хотят видеть мои слезы. Поэтому они опускали головы, чтобы убедиться, на месте ли их ноги. Поглядывали на забор — не украл ли его кто. А некоторые даже повернулись к бассейну на соседнем участке: вдруг там кто-то тонет и его надо немедленно спасать.

Кэрол стояла среди них и уже хотела шагнуть ко мне. Но огляделась, чтобы посмотреть, не составит ли кто ей компанию. Идти ко мне никто не хотел. Дикки Кэбл расчесывал волосы. Грязи на них я не заметил. Кэрол переминалась с ноги на ногу. Ее блузка от ветра собиралась складочками.

Миссис Гранджер уже не пела. Она стояла на крыльце раскрыв рот.

Подошел Джо, положил руку мне на плечо.

— Слушай, Чарли, ты вроде говорил, что нам пора домой, а?

Я попытался сбросить его руку, но в результате сам свалился на траву.

— Отвали от меня! — прокричал я. Сиплым голосом. Скорее прорыдал, чем прокричал. На вельветовом пиджаке осталась только одна пуговица, да и та висела на нитке. Брюки были в зеленых и черных пятнах от травы и земли. Не поднимаясь, я начал собирать пуговицы, слезы все текли, лицо горело.

Дикки что-то мурлыкал себе под нос, всем довольный. Похоже, размышлял, а не пройтись ли еще раз расческой по волосам. Вот уж кто не испытывал ни малейшего смущения, не ломал комедию в отличие от остальных, а потому заслуживал уважения. Правда, понял я это не тогда, а гораздо позже.

Миссис Гранджер заковыляла ко мне.

— Чарли… Чарли, дорогой…

— Заткнись, толстая старая карга ! — закричал я. Я ничего не видел. Перед глазами все поплыло. Лица словно надвинулись на меня. Руки, нет, когтистые лапы потянулись ко мне. Я не мог больше собирать пуговицы. — Старая толстая карга !

И я убежал.

Остановился у пустующего дома на Ивовой улице, посидел там, пока не высохли слезы. Под носом застыла сопля. Я плюнул на носовой платок, стер соплю. Высморкался. Появился бездомный кот. Я попытался погладить его. Кот ускользнул от моей руки. Я отлично понимал его.