Стивен Кинг - Ярость

— На самом деле «Откровение», в единственном числе. Я прав?

— Прав, конечно, прав.

— Кто ее написал?

— Иоанн.

— Второе имя твоего отца?

— Джон. [14] Джон — английский эквивалент Иоанна, отсюда и следующая фраза Чарлза.

— Когда-нибудь слышал откровения своего отца, Дон?

И тут из горла Дона Грейса вырвался натужный, хриплый смешок. От этого смешка многим в классе стало не по себе.

— Э… нет… Чарли… Не было такого.

— Девичья фамилия твоей матери?

— Гейвин.

— Христос занесен в список мучеников?

— Д-да… — У методиста не могло не быть сомнений.

— Как он принял мученический конец?

— На кресте. Его распяли.

— О чем спросил Христос Бога на кресте?

— «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»

— Дон!

— Да, Чарли.

— Что ты только что сказал?

— Я сказал: «Боже Мой, Боже Мой, для чего…» — Пауза. — О нет, Чарли. Это несправедливо!

— Ты задал вопрос.

— Ты задурил мне голову!

— Ты только что убил человека, Дон. Жаль.

— Нет!

Я выстрелил в пол. Весь класс, словно загипнотизированный нашим диалогом, подпрыгнул. Несколько человек вскрикнули. Свин вновь потерял сознание и вывалился в проход, гулко стукнувшись головой об пол. Не знаю, передал ли аппарат внутренней связи этот звук наверх, да это и не имело особого значения.

Мистер Грейс плакал. Рыдал как ребенок.

— Превосходно. — Говорил я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Просто превосходно.

Действительно, все шло как и хотелось.

Я позволил ему порыдать с минуту. Копы двинулись к школе на звук выстрела, но Том Денвер, все еще ставящий на своего психоаналитика, удержал их. Меня это вполне устроило. А мистер Грейс все заливался слезами, маленький, беззащитный, беспомощный ребенок. Моими усилиями он оттрахал себя своим же собственным «инструментом».

О таком иной раз можно прочитать в журнале «Пентхауз форум». Я сорвал с него маску заклинателя душ и превратил в человека. Но я не держал на него зла. Грешат только люди, а вот прощают — боги. В это я искренне верил.

— Мистер Грейс? — позвал я его.

— Я ухожу. — И сквозь слезы он воинственно добавил: — И тебе меня не остановить.

— Разумеется, идите, — нежно напутствовал его я. — Игра закончена, мистер Грейс. И на этот раз мы не расплачиваемся жизнями. Здесь никто не умер. Я выстрелил в пол.

Мертвая тишина на другом конце провода.

— Ты можешь это доказать, Чарли?

Иначе тут все рванули бы к дверям.

Эта фраза осталась в голове, а я повернулся к Теду.

— Тед?

— Это Тед Джонс, мистер Грейс, — механически ответил Тед.

— С-слушаю тебя, Тед.

— Он выстрелил в пол. — Все тот же голос робота. — Все в полном порядке. — Тут он оскалился и хотел продолжить, но я направил на него револьвер, и он сжал губы.

— Спасибо тебе, Тед. Спасибо тебе, мой мальчик. — Из динамика вновь донеслись всхлипывания. Прошло много, много времени, прежде чем он отключил связь. А потом нам пришлось долго ждать, пока он появится на лужайке и направится к копам, в твидовом пиджаке с бежевыми кожаными заплатами на локтях, блестящей лысиной, блестящими щеками. Шел он медленно, как глубокий старик.

Просто удивительно, какое наслаждение доставила мне эта медлительность.

— Приехали, — донеслось с заднего ряда. Ричард Кин. Голос звучал устало, словно сил у его обладателя совсем не осталось.

И тут же раздался другой голос, возбужденный, счастливый:

— Думаю, это было круто! — Я приподнялся. Грейс Станнер, наша Дюймовочка. К ней так и тянуло парней, что зализывали волосы назад и ходили в белых носках. В коридоре они вились вокруг нее, словно пчелы. Она носила обтягивающие свитера и короткие юбки. Когда она шла, тело ее так и играло. Короче, было на что посмотреть. И о ее мамаше много чего говорили. Где-то она работала, но в основном ошивалась в «Деннис» на Саут-Мейн, на задворках Плейсервилла. «Деннис», естественно, не тянул на дворец Цезаря. А в таких маленьких городках находилось немало людей, полагающих, что дочь ничем не отличается от матери. В этот день на Грейс были розовый свитер и темно-зеленая юбка до середины бедра. Лицо ее сияло. Она подняла сжатые кулачки. Я почувствовал, что у меня перехватило горло. — Давай, Чарли! Оттрахай их всех!

Чуть ли не все головы повернулись к ней, а кое у кого отвисли челюсти, но меня это не удивило. Я говорил вам о шарике рулетки, не так ли? Конечно, говорил. Так вот, он еще не остановился. Когда речь заходит о безумии, можно спорить только о его степени. Кроме меня, есть еще много людей, у которых едет крыша. Они ходят на автогонки, матчи по рестлингу, смотрят фильмы ужасов. Может, и Грейс из их числа, но я восхищался ею: она произнесла вслух то, о чем другие решались только подумать. А честность всегда ценится высоко. Опять же, она ухватила самую суть. Такая миниатюрная, славная девчушка.