Патрик Бессон - Дом одинокого молодого человека - Французские писатели о молодежи

Когда он припарковывал на паперти свой автомобиль, стены собора уже начали отсвечивать охрой заходящего солнца. Хлыщи подсказали ему, что паперть здесь из места, где собираются верующие, превратилась в стоянку для автомобилей, а он побоялся даже задержать на фасаде здания взгляд, дабы они не догадались, что раньше он здесь никогда не был. Он не представлял себе, что можно жить так близко от собора, подступы к которому по идее должны бы занимать гостиницы для туристов и лавочки сувениров. Дверь, возле которой остановились его спутники, произвела на него впечатление тюремной, и появление Поля, встретившего их с непринужденностью хозяина на пороге этого похожего на склеп жилища, внутри которого он скорее угадал, чем увидел монументальную лестницу, обеспокоило его, как беспокоит нас во сне скопление чужеродных образов, вызывающих, помимо простого зрительного шока, столкновение несовместимых чувственных миров, тщательно разделенных глубинами подсознания. Увидев Элен, он первым делом отметил ее декольте, острым вырезом спускавшееся до середины спины, а затем ее улыбку хозяйки, сознающей свои обязанности и умеющей так встречать вновь прибывших, что не чувствовали себя покинутыми и те гости, с которыми она стояла до этого. Удивительно легким движением руки она сплела между уже собравшимися и только что пришедшими невидимые нити, магией внезапного общения снимавшие сухость первого знакомства, и тем же жестом призвала одетого в белый смокинг метрдотеля, подавшего Дени и его спутникам четыре бокала шампанского на серебряном подносе.

От самого вечера у него остались лишь фрагментарные воспоминания: смущение, с которым он пригласил Элен на танец, не зная, куда деть руку, чтобы не дотронуться до ее обнаженной спины; овечий профиль тупого верзилы, заявлявшего всем и каждому, что он преподает верховую езду, и державшегося с Элен настолько по-свойски, что, танцуя с ней, он позволил себе не расставаться с сигаретой; порывы сердечности со стороны Поля, увлекавшего его за плечи к буфету или возвращавшего в круг танцующих, когда он оказывался в одиночестве в углу гостиной. Было за полночь, когда вернулись домой родители Элен. Мать, жеманная и непроницаемая, протянула нескольким гостям руку для поцелуя и тут же исчезла, поднявшись по лестнице, в то время как отец, выставив внушительное брюшко, начал разливать шампанское, уверяя, что их возвращение отнюдь не означает, что надо расходиться: его супруга и он с удовольствием пожертвуют ночным сном, чтобы подольше понежиться в постелив воскресное утро. Хлыщи, должно быть, восприняли это заявление как долг вежливости, поскольку немного погодя спросили Дени, намерен ли он задержаться, чтобы в таком случае найти какой-нибудь другой транспорт. Дени был признателен им за то, что таким образом они подсказали ему, что пора прощаться, и тут он восхитился, как непринужденно Элен произнесла разочарованное «Как, уже?», сделав знакомый жест и на мгновение задержав его руку в своей руке. Он снова ощутил шероховатость ее ладони, которая в самый первый же день удивила его у девушки, без сомнения, посвященной во все тонкости косметики.

Преодолеть семь пролетов совсем непохожей на служебную лестницы, которая ведет в расположенную под крышей квартирку Поля, значительно легче, чем взобраться на шесть винтовых лестниц, как это приходится по нескольку раз в день делать Дени, чтобы попасть к себе в комнату. Элен, когда поднималась по ним, скрывая за смехом одышку, утверждала, что это очень кстати, поскольку дает ей хоть какую-то возможность позаниматься недостающими ей физическими упражнениями.

Дени и подумать страшно о том, чтобы остаться сегодня дома одному. Поль все понял и лишь добавил ворчливым тоном, что не способен заснуть где-либо еще, кроме как в собственной постели. Так что Дени придется довольствоваться спальным мешком, который они смогут расстелить, передвинув отяжелевший под грудой книг и бумаг чертежный стол. Дени бормочет извинения, и Поль одной рукой, как в тисках, сжимает его за плечи. «Ты мне, конечно, уже порядком надоел, но надо же уметь приносить жертвы». Он со смехом протягивает свою ручищу к голове Дени и как ребенку лохматит ему волосы, а потом ставит прямо на пол два стакана и бутылку виски. Поездка в К, встреча с родителями Элен, возвращение в Париж, во время которого он раз десять рисковал жизнью, потому что из-за слез не различал дороги… Дени совершенно не нуждается в утешениях, просто ему надо подробно, обстоятельно рассказать кому-нибудь об этом дне как бы для того, чтобы получить подтверждение, что все это было на самом деле.