Вильям Козлов - Когда боги глухи

— Спасибо, Петра, — сказал он по-немецки. — Поставь в холодильник еще бутылку водки. Наш гость предпочитает русскую…

Молодая женщина улыбнулась, показав белые зубы, и удалилась. По тому как она высоко держала белокурую голову, чувствовалось, что она не служанка в этом доме. «А у тебя губа не дура! — с завистью подумал Леонид. — Эта Петра не чета моей корове…»

— Петра — мой личный секретарь, — счел нужным пояснить Бруно.

Казалось, он насквозь видит Леонида. Взял с подноса запотевшую бутылку смирновской водки, налил в стакан гостю, а себе плеснул самую малость в толстую хрустальную, стопку. На тарелках разложены тонко нарезанная ветчина с зеленым горошком, белая рыба, копченая колбаса. Выступила испарина на нескольких красивых жестянках с пивом. Леонид с удовольствием подержал в руках холодную банку, но пока открывать не стал.

— За твой успех! — высоко поднял стопку и чокнулся с ним Бруно.

Леонид опрокинул в себя полстакана водки, хозяин отпил один глоток. Супронович, не стесняясь, налег на еду. Бруно потянул за блестящий язычок на банке, послышался легкий хлопок, янтарного цвета пиво с белоснежной шапкой пены наполнило высокий стакан. Потом Леонид протянул Бруно написанный им отчет. Бруно бегло прочел с десяток листков, перевел спокойный взгляд на гостя. Тот малость осоловел от выпитого; жуя бутерброд с рыбой, откинулся на спинку кресла и молча смотрел на Бохова.

— Ты неплохо поработал, Леонид Яковлевич, — похвалил тот. — А теперь все подробно расскажи о Карнакове и Игоре Найденове.

Леонид поведал о своей встрече с Ростиславом Евгеньевичем, поделился даже сомнениями, что он уже не тот, каким был раньше, — то ли сильно постарел, то ли разочаровался во всем. В общем, надеяться, что он разовьет для западной разведки активную деятельность, пожалуй, не стоит. Настроение у него упадническое, откровенно заявил, что не хотелось бы ему привлекать к делу Игоря Найденова.

— Не узнаю отца, — нахмурился Бруно и застучал пальцами по столешнице. — Конечно, возраст дает о себе знать, потом, поражение Германии в войне — все это, видно, подействовало на него. Столько лет его не беспокоили… Пожалуй, это ошибка. Агент, от которого не требуют активных действий, расхолаживается, становится инертным и даже трусливым.

— А Матвей Лисицын? — возразил Леонид. — Не выполнил ни одного вашего задания. Сразу кинулся в Андреевку, к своей бабе, детишкам… Сколько мне пришлось порыскать в лесу, чтобы его выковырять из-под земли и ликвидировать! Уверен, что он готов был пойти к властям с повинной. Боялся лишь вышки.

— Чего? — вскинул брови Бруно.

— Расстрела, — улыбнулся Супронович.

— Правильно, что убрал Лисицына, — согласился Бруно. — Я не советовал его туда посылать…

— А если бы Карнаков… — рискнул ввернуть Леонид. — Ну это… капитулировал?

— Тогда и его пришлось бы ликвидировать, — спокойно сказал Бруно.

И Леонид поразился сверкнувшему в его глазах холодному беспощадному блеску. Таких людей он уважал — сам ведь поднял руку на родного отца…

— Не думаю, чтобы Ростислав Евгеньевич когда-либо переметнулся к ним, — успокоил Леонид. — У него, как и у меня, нет пути назад. Как говорят, наша карта бита! И он это прекрасно понимает.

— Человек по своей натуре бывает слаб, — изрек Бруно. — Но разведчик никогда не должен поддаваться этому пороку. Слабость — наша погибель.

— Для таких, как я, погибель в России, — счел нужным вставить Супронович. — Там чекисты не дремлют!

— Мы тоже не лыком шиты, — улыбнулся Бруно. — Так, кажется, русские говорят? А твои заслуги будут отмечены.

«Как же мне от вас, таких хороших, вырваться? — мучительно думал Супронович. — Я бы даже от ваших марок отказался…»

Бруно, очевидно, незаметно нажал под столом кнопку, потому что, когда водка кончилась, дверь отворилась и снова возникла с другим подносом Петра. Кроме бутылки водки и острых закусок на нем были металлический кофейник и маленькие фарфоровые чашечки. Молодая белокурая женщина показалась Леониду еще более соблазнительной. Он проводил ее долгим взглядом: ничего не скажешь, фигура что надо, а чего стоит одна походка?..

Бруно чуть приметно улыбнулся.

— Я сказал Генриху, чтобы он пригласил сюда даму… в твоем вкусе, — сообщил Бруно. — Надеюсь, ты не откажешься переночевать здесь? Вилла и бар в твоем полном распоряжении, а мы с Петрой будем ночевать в своей городской квартире, сегодня в театре идет «Пер Гюнт» Ибсена.