Вильям Козлов - Приходи в воскресенье

Но чаще всего было так, как сегодня: я возвращался в пустую, запущенную квартиру со следами веселой вечеринки… Если я пробовал осторожно намекать Юльке, что моя квартира — это не клуб отдыха для ее знакомых, она искренне недоумевала: ведь меня дома не было, а ей одной так скучно, ну она и позвонила друзьям… Потанцевали, немного выпили, послушали музыку — ну что предосудительного? И даже соседи в этот раз не стучали в стенку… А то, что позабыли убрать за собой, так это пустяки, сейчас все уберем! Дел-то всего на каких-то полчаса! И мы с ней, вооружившись веником и мокрой тряпкой, начинали генеральную уборку. Юлька включала магнитофон, и если ей нравилась музыка, швыряла на пол тряпку и начинала азартно отплясывать. Я забывал про уборку и восхищенно смотрел на нее. Плясала Юлька здорово, тут уж ничего не скажешь! Глядя на нее, забудешь про все на свете… Длинные, забрызганные грязной водой ноги ее мелькали, как спицы в колесе, пышные волосы летали за плечами, иногда закрывали порозовевшее от стремительного танца лицо… В эти мгновения я любил ее до боли в сердце. Прощал ей все мелкие и большие прегрешения. Так неожиданно иногда и заканчивался наш субботник по уборке квартиры.

Прибрав в комнатах, я отправился в гастроном. Перед самым моим носом магазин закрыли, и я пошел в центр: там есть дежурный магазин. Зеленоватое небо над крышами зданий было удивительно чистым. Собираясь к ночи в стаю, с криками кружились галки. Прошел автобус, и будто вспугнутая стайка разноцветных птиц, над асфальтом взлетели опавшие листья. Автобус исчез за поворотом, а листья еще долго шуршали на шоссе.

Красиво в Великих Луках осенью. Тихие прозрачные вечера с сине-багровыми закатами и печально шепчущим листопадом. В городе много деревьев, и дворники по утрам не успевают сгребать в кучи листья, которые в эту грустную пору увядания живут своей второй короткой жизнью: наперегонки гоняются за автобусами и машинами, тихо плывут по реке, в ветреные дни птичьими стаями носятся над городом, незваными гостями залетают в раскрытые форточки квартир. Я люблю эти осенние хороводы листьев. Ведь иногда в этом мире и сам себя чувствуешь оторвавшимся от ветки листком, который судьба то жар-птицей высоко вознесет, то протащит по мокрой обочине, то безжалостно швырнет в придорожную канаву…

Не знаю, то ли интуиция, то ли случайность привели меня на городскую танцплощадку. Звуки музыки летели через Ловать, манили меня. Я знал, что Юлька иногда бывает там. А теперь до закрытия сезона оставались считанные дни. Я постоял у ограды: Юльки на площадке не видно. На овальной сцене четыре длинноволосых парня играют на электроинструментах.

Медленно побрел я по парку к каменному мосту через Ловать. Магазины все закрыты, остается лишь зайти поужинать в ресторан. С тех пор как получил квартиру, я редко там бывал: слишком шумно там, душно.

Мое внимание привлек мужской возглас. В парке я разглядел две девичьи фигуры и одну мужскую. Девушки уходили, а парень, по-видимому, их преследовал. Было сумрачно, и лиц не разобрать. Девушки прибавили шаг, и тогда мужчина побежал. Я видел, как он схватил одну из девушек за руку. Она вскрикнула. Та, которая отбежала вперед, вернулась и что-то стала говорить парню. Голос мне показался знакомым. Парень резко отвечал, не отпуская высокую девушку. Вот он придвлнулся к ней, коротко размахнулся и хлестко ударил ладонью по лицу. Девушка вскрикнула. Больше не раздумывая ни секунды, я бросился к ним. Наверное, нужно было сразу врезать этому парню, но я имел глупость задать вопрос:

— Что тут у вас происходит?

Я бы, конечно, сумел увернуться от удара, но в это мгновение я узнал девушек: это были Юлька и Маша Кривина. Секундного замешательства вполне хватило, чтобы в ответ на мой дурацкий вопрос я схлопотал сокрушительный удар в лицо. Не дожидаясь, когда перестанут мельтешить перед глазами разноцветные искры, а в ушах затихнет звон, я изо всей силы ударил парня в скулу. Заметив, что он пошатнулся и схватился за щеку, нанес ему еще более мощный удар в челюсть. Сжавшиеся в кулаки руки парня бессильно повисли, и он, пошатываясь, сделал два шага назад к тополю, прислонился к нему, а затем медленно сполз на землю. Я видел, как его тупоносые туфли прочертили борозду на тропинке, а белая рубашка задралась, обнажив крепкое смуглое тело. Я опустил поднятый кулак. Парень трогал себя руками за лицо и негромко стонал. Несмотря на внушительный рост и плечи, он, видно, был слабак. И тут я почувствовал, что мой правый глаз стал катастрофически уменьшаться, а что-то горячее толчками пульсировало в надбровье, отдаваясь в затылок. Я потрогал лицо рукой, потом взглянул на пальцы: крови не было, зато синяк обещал стать солидным. Достав из кармана зажигалку, я стал прикладынать ее к тикающей, как часы, опухоли.