Вильям Козлов - Андреевский кавалер

Подавив в себе честолюбивые мечты, спокойно ответил:

— Что я буду делать? Уж, наверное, не масло сбивать на этом паршивом заводишке! Когда все начнется, дел будет невпроворот. Но всегда надо помнить, что даром никто тебе, Леня, не преподнесет на блюдечке лавку и кабак. За это придется, дорогой, повоевать.

— С немцами на пару?

— Сами будем, засучив рукава, наводить порядок в своем доме. Уже больше двадцати лет большевики вбивают в головы людям, что хозяева государства — они сами, что все твое принадлежит государству, а государство принадлежит тебе. Все перемешалось — общественное и личное. Только это абсурд! Своя рубашка всегда ближе к телу — так было, так есть и будет.

Леня неожиданно рывком сел, стащил с ноги резиновый сапог и с силой швырнул вверх, тотчас раздался тоненький крик, и к их ногам упала рыжая белка. Она еще быстро-быстро дрыгала лапками, удивленные глаза ее замутились белесой смертной пленкой. Леня взял зверька за задние лапы, резко встряхнул, маленькая головка безвольно мотнулась.

— Ну у тебя и хватка! — изумился Шмелев.

— Линяет, — сказал Леня и равнодушно отбросил мертвую белку в мох.

— Ты и человека мог бы так же запросто? — спросил Григорий Борисович.

— Был грех… — зевнув, ответил Леня. — На лесозаготовках пришил одного суку, а второго — Пахан попросил, и я уважил…

— И обошлось?

— Там человеческая жизнь — копейка, тьфу! — сплюнул Леня. — Закон — тайга.

— Прокофьева-то пожалел? — вспомнил про милиционера Шмелев.

— Уговора не было его кончать, — лениво процедил Леня. — Да, патронов бы к нагану достать…

— Получишь парабеллум, — пообещал Григорий Борисович. — Не чета твоему нагану.

— Когда? — В светлых глазах парня плеснулся интерес. — Я парабеллум и в глаза не видел.

— Лучше браунинга, — сказал Григорий Борисович, раздумывая: не отдать ли свой парабеллум, полученный от Лепкова, Супроновичу? Браунинг сохранился у него еще от прежних времен, он меньше и легче, а в надежности его Шмелев не сомневался. В свое время на деле не раз испытан…

— Есть один человек, которого я бы приговорил… — задумчиво произнес Леня. — Только он далече отсюда.

— Дмитрия Абросимова? — сразу смекнул, о ком речь, Григорий Борисович.

— В прошлом году всего на неделю приезжал, — продолжал Леня. — И эту свою бабенку с двумя девчонками привез… Куда ей до вашей Александры!

Шмелеву этот разговор был неприятен. С Дмитрием он уже не раз встречался, тот всякий раз заходил к ним, приносил Павлу подарки. Мальчишка дичился Дмитрия, смотрел исподлобья. Александра почти не разговаривала с бывшим мужем, только лицом темнела и кусала полные губы. Видно, все еще не затянулась рана от первой девичьей любви…

— Парабеллум получишь, когда придет пора действовать, — сухо сказал Григорий Борисович. — Сам понимаешь, тут стрелять даже в лесу опасно. Зачем рисковать?

Он не сомневался, что оружие скоро пригодится. Надо сказать Леониду, чтобы прощупал еще кое кого из своих приятелей. Верные люди ох как будут нужны, когда грянет гром…

Супронович поднялся с кочки, смахнул желтые иголки со штанов, пригладил вьющиеся волосы на затылке, поглядел на свою корзинку:

— На хорошую жаренку и то не набрал! Моя Ритка на смех поднимет, скажет: полдня в лесу проболтался, а принес шиш!

— Вон где наши грибы прячутся! — показал глазами в сторону базы Шмелев.

— Мариновать их будем или солить? — поддержал шутку Леня.

— Я подошел к самой вышке, — сказал Григорий Борисович. — Так охранник на меня окрысился, мол, не положено…

— А я видел, как попугай слез с жердочки и сам собирал грибы в фуражку, — вставил Леня,

— Попугай?

— У нас в колонии так караульных называли, — ухмыльнулся Леонид. — Нужда припрет — можно будет попробовать с охранником сладить.

— Скоро нам понадобятся люди, — продолжал Шмелев. — Ты потихоньку прощупай своих путейцев — парочку бы парней завербовать…

— Опасно, — ответил Леонид. — Костыль каждое утро политинформацию проводит — на мозги капает. Уже трое заявления в партию подали.

— Подавай и ты.

— Мне не предлагают, — ухмыльнулся Супронович. — Больно рожа у меня для партии неподходящая!

— Прошлое, Леня, прошлое, — рассмеялся Григорий Борисович. — Как говорят, рад бы в рай, да грехи не пускают.

— Мне этот рай как-то ни к чему, — пробурчал Леонид.

— Будет и на нашей улице праздник, — похлопал его но крепкому плечу Шмелев.

— Скорее бы, — сказал Леонид. — Дай срок, со всеми посчитаемся!