Вильям Козлов - Андреевский кавалер

— Как же ты их пугнула-то, бабушка? — с уважением глядя на нее, поинтересовался квартирант.

— Про что ты, родимый? — прихлебывая из блюдца чай, спросила старуха.

— Заколдовала ты их, что ли? Как тот крысолов, что заиграл на флейте и увел за собою всех крыс из города.

— Не слыхала про такого, — заметила Сова. — А крыс, слава богу, в избе не видать.

— Вот и не верь после этого в чудеса, — удивлялся Шмелев.

— Эки чудеса: передок везу, задок сам катится, — усмехнулась бабка.

Когда он рассказал об этом Супроновичу, тот покачал головой:

— Тараканы — это ерунда! Сова может и почище чего сделать, Ростислав…

— Григорий Борисович, — отчеканил Шмелев, глядя в глаза Якову Ильичу. — Я не хотел бы тебе больше повторять, что Карнакова Ростислава Евгеньевича нет. Умер он, исчез в прахе, растворился в бесконечности.

Супронович отвел глаза: на него сейчас сурово смотрел офицер губернского полицейского управления. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. И Яков Ильич — он только что хотел сказать, что не обучался в полицейской школе и правил конспирации не изучал, — покорно ответил:

— Ладно, учту…

— Заруби себе на носу, — жестко продолжал Шмелев. — Ночью разбудят, спросят про меня, и ты скажешь: Шмелев Григорий Борисович, бывший техник Тверского вагоностроительного завода, с которым ты познакомился в скобяной лавке, когда служил там приказчиком… Я покупал у тебя гвозди для сапог и обои.

— Обоями мы не торговали, — пробормотал Яков Ильич.

— Ну замок для двери… Замки-то, надеюсь, были в вашей лавчонке?

— Были, — сказал Супронович.

Шмелев, желая как-то сгладить резкость своих слов, напомнил:

— Так о чем же мне попросить Сову?

— Жена тебе нужна, Григорий Борисович, — сказал Яков Ильич. — Одному-то небось несладко?

— Предлагаешь мне на Сове жениться? — усмехнулся Шмелев.

— Найдет она тебе в два счета молодуху, — говорил Супронович. — Она мастак и на эти дела. Не бабка, а клад.

Они сидели в буфете на втором этаже. Сыновья Супроновича играли в бильярд в соседней комнате, иногда они спорили, тогда голоса становились слышными. Один упрекал другого, что тот шары кладет не на ту полку, второй возражал: мол, надо лучше считать, а не целиться по полчаса в каждый шар…

— В комсомол тянут их, а я не велю, — сказал Яков Ильич, заметив, что Шмелев внимательно прислушивается к спору за стеной.

— Ты не прав, Яков Ильич, — заметил Шмелев. — Пусть вступают, зачем же им отставать от других?

— Чтобы мои сыны вступили в ячейку? — возмутился Супронович. — Да они, эти проклятые комсомольцы, мне жить не дают! Суют нос в мои дела, пугают картежников, а мне ведь от них хороший доход: пьют, закусывают.

— А будут парни в комсомоле, никто и лезть в твое заведение не станет.

— Мои мальцы и ногой туда не посмеют, — насупился Яков Ильич. — Чего доброго, настроят их против батьки. Я ведь у них тут как бельмо на глазу, так и норовят укусить, сволочи! А закрой я заведение, — пожрать ведь людям негде будет. Я уж не говорю о развлечениях… Не видят, молокососы, дальше своего носа! Молодежь вечером валом валит ко мне. Я попотчую выпивкой-закуской, бильярд, карты, граммофон. А у самих-то что? Глотки дерут на собраниях да в клубе митингуют…

— И все-таки, Яков Ильич, не препятствуй сынам вступать в комсомол, — посоветовал Шмелев.

— Да они и сами не хотят! — заявил Супронович и повернул голову к двери: — Семен! Ленька!

В комнату вошли двое рослых парней.

— Чего бы вам, мальцы, не записаться в этот… комсомол? — сказал Супронович.

— Ты что, батя? — вытаращился на него Семен. — Мы еще не сбрендили…

Яков Ильич бросил взгляд на гостя: мол, что я говорил?

— А зовут вас в комсомол? — поинтересовался Григорий Борисович.

— Они нас ненавидят, — выдавил из себя младший, Леня.

— Митька Абросимов в клубе что-то толковал мне насчет комсомола, — припомнил Семен. — Только я его подальше послал…

— Не любите, значит, комсомол? — насмешливо посмотрел на них Шмелев.

— У них там на собраниях скукота, — почти повторил слова отца Семен. — Болтают о мировой революции, попа ругают, на нас зуб точат.

— А мы кое-кому из них холку намыливаем, — ввернул Леня.

— Зря враждуете с комсомолом, — спокойно заметил Григорий Борисович. — Против силы не попрешь. Сомнут вас… — Он с удовольствием оглядел высоких плечистых парней. — Хотя вы и не из слабаков.

— Это мы еще посмотрим, — проговорил Семен.

— Двоих мы разок спустили отсюда с лестницы, — ухмыльнулся Леня. — Так и закувыркались!