Вильям Козлов - Андреевский кавалер

— Стыдно, — резко сказал Кузнецов. — Люди гибнут, у вас на площади комсомолку повесили, а ты говоришь «наплевать». Конечно, спать с их офицерами безопаснее!

— Так что, может, лучше повеситься? — с вызовом спросила она.

— Глупости, — оборвал Кузнецов. — Слушай меня внимательно, к тебе придет человек и назовет пароль. — Он дважды тихо повторил пароль. — Ему все и расскажешь, что узнаешь от офицеров. Ну а выдашь…

Она поспешно сделала протестующий жест рукой.

— Выдашь — тогда не взыщи, Маруся Бубенцова, — жестко закончил он. — Не взыщи.

Она проводила его до двери, брезгливо перешагнула через полуголого эсэсовца.

— А этим-то что сказать?

— То и скажи, что было, — ответил он. — Только обрисуй меня по-другому: мол, маленький, чернявый, грозился, мол, и тебя убить, да на тебя… заразу пулю пожалел.

— В комендатуру идти?

— Как рассветет, так и ступай, — сказал он.

— Жаль, поздненько ты явился, — тяжело вздохнула она. — Может, и по-другому все было бы со мной… Ну да узнают они еще, кобели проклятые, Маруську Бубенцову!

Глаза ее лихорадочно блестели в темноте.

Не успел экипаж Гельмута занять свои места, как на крыло «юнкерса» взобрался гауптштурмфюрер СС, лицо раздраженное, кобура расстегнута, красноватая рукоятка парабеллума зловеще блестит на солнце. Эсэсовец забарабанил рукой в плексигласовый фонарь. Он изрыгал ругательства, весь кипя от злости.

— Какого черта? — буркнул Гельмут, отбрасывая назад фонарь.

— Партизан ищет, — заметил штурман Шервуд. — От этих эсэсовцев скоро будет некуда деться!

— В чем дело, гауптштурмфюрер? — сдерживая раздражение, осведомился Гельмут.

С эсэсовцами лучше поосторожнее. Неделю назад так же перед самым вылетом запретили подниматься в воздух экипажу майора Хальштейна. Перевернули вверх дном весь самолет, нашли эбонитовую коробку со взрывчаткой. В другой раз заставили техников снять крупные фугасные бомбы — оказалось, что половина была с испорченными взрывателями. Бомбы делали на подземном заводе военнопленные.

— Вы знаете, что ваши бомбы не взорвались?! — орал эсэсовец. — Вы летите в тыл врага, жжете бензин, а ваши бомбы не взрываются!

— Гауптштурмфюрер, мы бомбы не делаем, мы их сбрасываем на стратегические объекты, — счел нужным возразить Гельмут Бохов.

— У нас есть сведения, — заявил эсэсовец, нависнув над штурманом, — что ваш бомбовый груз — это балласт.

— Потолкуем после возвращения, — сказал Гельмут, потянувшись к фонарю, — диспетчер уже показывал флажком, что вылет разрешен, — но эсэсовец перехватил его руку, решительно протиснулся в кабину.

— В таком случае я лечу с вами! — прокричал он в ухо Гельмуту сквозь рев взлетающих один за другим «юнкерсов».

«Черт с тобой, лети!» — подумал летчик, готовясь тронуться с места. — Узнаешь, почем фунт лиха, в парадном своем френче…»

Вырулив на взлетную полосу, Гельмут дал газ, и «юнкерс» послушно побежал по широкой, чуть влажной дорожке. Гауптштурмфюрер устраивался за спиной.

«Скоро, голубчик, тебя дрожь проберет…» — ядовито думал Гельмут, отрывая тяжелую машину от земли.

— Шервуд, запроси по рации о гауптштурмфюрере…

В следующее мгновение послышались хлопки выстрелов, чья-то рука сорвала с него шлем, цветной проводок мазнул по подбородку.

— Спокойно, — услышал он голос и, скосив глаза, увидел направленный на него парабеллум.

Людвиг Шервуд, ткнувшись лицом в рацию, не двигался. По разбитой шкале стекала кровь.

— Сядешь на ближайший советский аэродром, — приказал незнакомец. — И не вздумай валять дурака!

Гельмут ничего не понимал. На него нашло какое-то странное отупение, невольно он посмотрел на рукоятку бомболюка. Гауптштурмфюрер перехватил его взгляд, сбросил штурмана в проход, а сам занял его место и вытащил из кобуры Гельмута браунинг. Все это время пилот совершал бессмысленные, все увеличивающиеся круги.

— Ищите аэродром, — приказал эсэсовец. Гельмуту почудилось, что на его загорелом лице промелькнула усмешка. — Надеюсь, бензина хватит?

Что мог в данной ситуации предпринять пилот? Руки заняты штурвалом, ноги на рычагах управления. Ни в одной инструкции не предусмотрен этот дикий случай. Гельмут вспомнил, что видел незадолго до вылета высокого эсэсовца на аэродроме, тот разговаривал у ангара с механиком. Эсэсовцы не так уж редко заявлялись на полевой аэродром, встречая или провожая берлинское начальство. Неподалеку военнопленные строили какой-то важный военный объект, и высокие чины из столицы третьего рейха часто прилетали сюда. Иные на персональных самолетах, другие пользовались «юнкерсами» полковника Вилли Бломберга. Экипаж, который доставлял гостей в Берлин, всегда радовался такому случаю. Вместо опасного полета в тыл врага, где стреляют зенитки и шныряют советские истребители, налегке прошвырнуться в столицу! Некоторые влиятельные чины выхлопатывали для счастливчиков краткосрочные отпуска, Гельмут два раза летал по заданию в Берлин, правда, отпуска ему никто не дал, но ящик шнапса на его эскадрилью пожертвовали.