Вильям Козлов - Время любить

— А я вот вспоминаю сосны, ваш дом, Андреевку… — все в том же духе продолжал Найденов. — Все-таки родина!..

— Нет у вас родины, — вырвалось у Андрея. — Кто продал свою Родину, тот продаст отца и мать…

— Жива Волокова? — проглотив оскорбление, спокойно спросил Найденов. Он дал себе слово, что не сорвется, не накричит на Абросимова.

— Бабка Саша умерла несколько лет назад, — нехотя ответил Андрей.

— «Бабка Саша»… — проговорил Игорь Иванович. — Вон как ее звали в Андреевке!

— Я ее мало знал, — посчитал нужным добавить Андрей.

Найденов встал из-за стола, машинально пощупал пистолет в заднем кармане. Охранник с автоматом стоял у дверей и настороженно следил за каждым движением пленного. Рубашка с погончиками и накладными карманами на груди у него порвана у воротника, черные курчавые волосы давно не чесаны, взгляд свирепый, иногда тонкие губы раздвигает непонятная усмешка.

— Ты, Андрей, делал свое дело, а я делаю свое, — негромко заговорил Игорь Иванович. — Так уж случилось, что нам довелось столкнуться нос к носу в этой дикой стране… Буду с тобой откровенен: все же ты мой земляк и в какой-то степени даже родственник… Ведь Павел Дмитриевич Абросимов — двоюродный брат твоего отца — доводится мне почти родным братом! Кто же я тебе? Пожалуй, троюродный дядя?

— Вы меня очень обрадовали!..

— В общем, зла я тебе не желаю, — сделав вид, что не заметил иронии, продолжал Игорь Иванович. — И даже могу помочь…

— Для этого я должен предать Родину? — прямо в глаза посмотрел ему Андрей.

— Не надо таких громких слов! — усмехнулся Найденов. — Речь идет о твоей жизни и смерти. Посмотри на Абдуллу. Скажи я одно слово, и он с великим удовольствием прикончит тебя из автомата… Это в лучшем случае, а в худшем они примутся тебя пытать… Говорить тебе, что это такое, я не буду. Об этом даже пишут в ваших газетах. И это действительно правда. Тут вы ничего не преувеличиваете. Так вот, у тебя есть лишь один разумный выход: подать на имя полковника Фрэда Николса прошение, что ты хочешь жить и трудиться в свободном мире… Не думай, что это мы всем предлагаем. Америке всякий сброд тоже ни к чему. Кстати, пленных можно и здесь неплохо использовать. Как о земляке и родственнике, я походатайствую за тебя перед полковником, уверен, что он мне не откажет.

— У меня нет никакого желания становиться гражданином Соединенных Штатов Америки, — ответил Андрей.

— А живым-то остаться у тебя есть желание? — с досадой взглянул на него Игорь Иванович.

У него и впрямь шевельнулось что-то похожее на сочувствие к этому видному здоровому парню, которого ничего не стоит прямо сейчас превратить в безобразный труп. Это дикое упорство советских военнослужащих, попавших в плен, раздражало его. Охотнее идут на смерть, чем на предательство. Даже не умеют притворяться, прикидываться лояльными, чтобы потом при случае перебежать к своим. После допроса лейтенанта Смирнова Фрэд Николс отправил его к своему коллеге, полковнику из контрразведки, — может, тот что-нибудь выжмет из пленного. А Андрея оставил, надеется, что они сломают его упорство. Но Игорь Иванович в этом сомневался: не смогли же фашисты уговорить его прадеда, Андрея Ивановича Абросимова, служить им?

— Конечно, я мог бы согласиться, чтобы остаться в живых, — как бы рассуждая сам с собой, заговорил Андрей. — Но, понимаете, я врать не приучен с детства. И в нашем абросимовском роду никогда не было изменников и предателей. И вы это прекрасно знаете. Не хочется подыхать тут у вас, как собаке, но можно ведь умереть и без пыток?..

Он вдруг, будто подброшенный пружиной, взлетел в воздух и с размаху упал на охранника, тот даже не успел нажать на спусковой крючок. Оба рухнули на пол, рука парня уже тянулась к автомату… И в это мгновение дверь распахнулась, в комнату стремительно шагнул Фрэд Николс и наступил ногой в тяжелом ботинке с рубчатой подошвой на руку Андрею. Найденов поднял автомат, а свой пистолет спрятал в карман.

Абдулла, изрыгая на своем языке проклятия, крепко связал за спиной руки Андрея. Он несколько раз пнул его ногой, но полковник отрывисто приказал ему прекратить. У парня на щеке кровоточила глубокая царапина — Абдулла ногтями оставил ее. Воротник рубашки охранника держался на ниточке, на скуле наливался синяк.

— Уведите, — приказал Николс. Когда они остались вдвоем, он заметил:

— У тебя, Игорь, реакция уже не та… Помнишь, как ты в США двух негров пришил? А тут с одним парнем не смог справиться!