Феликс Кулаков - Как я охранял Третьяковку

А потом, уже спускаясь по лестнице, добавил:

– Крыканова ко мне. Чтоб бегом бежал.

Сергей Львович, конечно, тоже понял, что к чему. И мы поняли, что он понял. Разбегаться было поздно, да и бесполезно. Крыкс от смеха был похож на гигантского помидора-убийцу, я вообще еле дышал. Сергей Львович издали поманил нас пальчиком. Когда мы подошли, он беззлобно сказал:

– Ублюдки сраные! Иди, Володя теперь к Евгению. Он тоже любит пошутить. Ты, Фил наверняка ведь тоже в этом замешан?

– Ну что вы, Сергей Львович! – запротестовал я. – Как вы могли такое подумать!

– Бросаешь значит товарища?

– Да какой он мне товарищ? – сказал я, улыбаясь. – У меня Кулагин товарищ, а это так, шапочный знакомый. И он мне никогда не нравился, если хотите знать.

Тут Крыкс опять зашелся. Ему даже пришлось взяться за перила лестницы, чтобы сохранить равновесие.

– Что ты ржешь-то? – спросил его Сергей Львович.

– Нет… Ничего… – промычал Крыкс. – Все верно… Фил тут не при делах… – он повернулся ко мне: – ты тоже мне не нравишься, мать твою, ублюдок…

Я развел руками, мол, вы сами все видели.

– Товарищ Начальник смены, разрешите приступить к исполнению служебных обязанностей?

Шнырев вздохнул:

– Приступайте…

Крыкс получил обещанные десять процентов, но нисколько не расстроился этому. На какое-то время он перехватил у меня сомнительно-почетное звание Главного разводчика смены, и ходил героем. Я же, как полагается настоящему серому кардиналу, остался в тени.

Михаил Борисович впредь не попадался на такие простые заманихи, и вообще довольно скоро освоился в «Куранте» совершенно.

Пост, служба на котором прославила Михаила Борисовича на, не побоюсь этого слова, всю Москву – это, конечно же, Главный вход.

Главный вход являлся одновременно весьма ответственным и весьма привилегированным постом. Почему ответственным это, надеюсь, понятно. А суть привилегий состояла в следующих подробностях. Во-первых, работа там начиналась в десять утра, а заканчивалась в половине седьмого, что означало как минимум два часа выгоды по сравнению с рядовой окопной швалью. Во-вторых, там можно было легально сидеть на стуле, а это, безусловно, гораздо приятнее, нежели торчать дрессированным сусликом в залах. В-третьих, все прочие благости, такие как «подмена», «обед» и «покурить» там тоже присутствовали.

Кого угодно на Главный вход не ставили, только самых распрекрасных и замечательных. На моей памяти, за три года там послужили лишь Игорь Романов (будущий замначальника смены), затем необычайно, прямо-таки энциклопедически эрудированный Дима Козлов (простите за деликатные подробности, шурин Сергея Львовича), и, собственно, Михаил Борисович Лазаревский (наблюдательный читатель сразу смекнет и возьмет на карандаш: «Ага, однокашник Сергея Львовича!»).

Мелькнул было в этом калашном ряду сеньор Рогаткин из Софрино, но так как он к Сергею Львовичу не имел абсолютно никакого касательства, и даже в замначальники не планировался, то долго на Главном не задержался. Случайных людей туда не ставили, словом.

Только, пожалуйста, не надо думать, что Михаил Борисович какой-то там тривиальный блатной шустрила. Вот Дима Козлов – это да, хрестоматийный случай проявления таких прискорбных пережитков социализма, как кумовство и семейственность. А к Михаилу Борисовичу подобные пошлости не имели даже косвенного отношения. Не важно, что они давно были знакомы с Сергеем Львовичем, не в этом дело. Существует такое понятие «человек на своем месте».

Туманно ориентируясь в вопросах современной физической науки, я не в состоянии определить какой из Михаила Борисовича ученый-практик. Допустим, я еще могу себе представить как он, облачившись в синий сатиновый халат, разрезает пополам лабораторную мышку и потом задумчиво смотрит на то, какие у мышки от этого изменения произошли. Но вот лазерные установки и всякие реторты-колбы уже как-то смутно вырисовываются. А выражения вроде «кинетические явления в неупорядоченных полупроводниках» меня и вовсе пугают.

Таким образом, я затрудняюсь оценить вклад Михаила Борисовича в прогресс и научно-техническую революцию. Зато совершенно компетентно могу заявить, что лучшего кандидата на Главный вход Третьяковской галереи днем с огнем не сыскать. Михаил Борисович и Главный вход были просто созданы друг для друга.

Ведь это только на первый взгляд Главный вход – шоколадная фабрика и санаторий-профилакторий в сосновом бору. В действительности для человека не склонного к конфликтным ситуациям и разного рода скандалам это был далеко не курорт. Мне, кстати, пару раз предлагали там послужить, так я отказался. Будучи уже старшим сотрудником, я опять-таки всячески отбрыкивался от подмены Михаила Борисовича, и предпочитал скорее менять весь второй этаж вместе взятый, чем на сорок минут очутиться в этом пекле. И совсем не потому, что я такой уж ленивый человек. Собака здесь не глубоко зарыта, но пахнет дюже крепко.