Ромен Гари - Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху)

Теперь Стефани окружала фотографии всяческой заботой. Собранные в роскошный альбом, на обложке — полароидный снимок отрубленной головы Бобо, весьма в стиле «art brut», [92] Инстинктивное, спонтанное искусство (детей, самоучек и т. п.). а внутри — снимки, которые она сделала в своем гостиничном номере, перемежающиеся с кадрами из модной коллекции, — фотографии производили нужное впечатление… Последние двое суток она очень жалела, что ей не вернули снимки, сделанные в самолете, — власти Хаддана украли их у нее. Этим же утром пришлось еще раз просить посла Хендерсона похлопотать в протокольной службе министерства иностранных дел о том, чтобы ей возвратили эти неповторимые фотодокументы. Выдающиеся политики, держащие свои головы на коленях или на подносе для завтрака… И прекрасная стюардесса в сари, которая как будто тянется за своей головой… Внезапно она поднесла ладони к глазам и разрыдалась. Юный принц участливо схватил ее за руку.

— Что такое? Что с вами?

Стефани овладела собой и тряхнула шевелюрой.

— Ничего… Если так будет продолжаться, я еще, чего доброго, стану слабой женщиной!

Она по-матерински поцеловала его и провела по его лицу пальцами.

— Good-bye, sweet prince… Прощайте, милый принц…

Но Али Рахман воспротивился. Они находились всего лишь в нескольких километрах от летней резиденции, которую построили в горах по приказу его отца, и он принялся упрашивать Стефани и Руссо не отказываться от его гостеприимства на эту ночь. Там все готово к приему гостей, и им там будет куда спокойнее, чем в столице, где беспрерывно разъезжают армейские патрули, и где, как говорят, уже звучали выстрелы и были стычки с маоистскими элементами, симпатизирующими мятежникам Дофара.

Летняя резиденция находилась в совершенно безопасной зоне, а из соседних деревень когда-то рекрутировали бойцов в личную охрану имамов. Али просил принять его приглашение не без повелительных ноток, подняв на Стефани взгляд, в котором довольно странно сочетались тревога ребенка, опасающегося отказа, и некоторая надменность.

Стефани вопросительно взглянула на Руссо, и тот в ответ, смирившись, пожал плечами. Не было никаких оснований отказываться от гостеприимства этого парнишки, которому, по большому счету, жилось невероятно одиноко в обществе этой его нянюшки, выглядевшей так, как будто ее облик — это ошибка природы, перепутавшей геологическую эру и материал. Стефани села в «роллс-ройс» рядом с Али, который сам вел машину, а Руссо уселся сзади вместе с мумией. В машине имелся совсем недавно установленный радиотелефон, и Али с явным удовольствием и с большой серьезностью, которой требовала и эта игрушка, и политическая ситуация, и любовь к пунктуальности, связался с начальником полиции и сообщил, что он продолжает двигаться в сторону своей резиденции в Дхуаре, и что властям не следует беспокоиться из-за отсутствия мисс Хедрикс и ее спутника, которые проведут эту ночь у него.

Из штаб-квартиры полиции сначала ответили принцу по-арабски, затем перешли на английский, и господин Дараин в высшей степени любезным тоном поприветствовал мисс Хедрикс и господина Руссо.

Руссо издал сквозь зубы тот восхищенный свист, которым молодые солдаты приветствуют хорошеньких женщин. Способность этого старого грифа к выживанию могла бы послужить примером для всех начальников полиции в мире. Руссо стремительно нагнулся и выхватил телефон из руки принца.

— А я-то думал, что вы находитесь под домашним арестом, — сказал он в телефон, — и, может, даже со свинцом в крыле… С двенадцатью кусочками свинца, чтобы быть точным.

— У вас разнузданное западное воображение, — любезно произнес голос в трубке. — Считаю также своим долгом сообщить, что в нашей стране больше не существует смертной казни… Кроме как, разумеется, за преступления против человечности…

— Всякий начальник полиции запросто может совершить такое преступление, — отозвался Руссо.

С той стороны гор раздался смешок, который, казалось, исходил из Кембриджа.

— Кстати, — спохватился Руссо, — я разговаривал с Хендерсоном. Посольство Соединенных Штатов, кажется, не расположено предоставлять вам убежище…

На сей раз смеху, похоже, оказалось несколько труднее пересечь горы.

— Замечу вам, господин Руссо, — произнес голос со смесью мягкости и пафоса, в которую вплетались размолвки радиоволн с камнями, — замечу вам, что этот поступок, свидетелем которого вы были, говорит о моей великой законопослушности… Я совершил его в тот момент, когда Давид Мандахар со своей реакционной кликой пытался предательством и силой свергнуть законное правительство страны… Вы сможете это засвидетельствовать… С этой целью я вас тогда и вызвал…