Сергей Юхин - Операция выбор Ы!

— В трудные минуты русский народ всегда терпел. Мы с матерью вчера на службу в церковь ходили. Все патриоты, монархисты, интеллигенция, честные офицеры в смутные времена обращались к православию… — отец любил, иногда, вести со мной духовно-просветительские беседы. Он был честным офицером в отставке, патриотом и, с недавнего времени — монархистом.

— Честные офицеры еще и воевали, — нашелся я, — а в церковь и ЭТИ ходят. Тоже свечки ставят. Так что, непонятно, кому Бог поможет…

— Ты только в драку не лезь, — заволновался отец, — не ходи на всякие массовые мероприятия. Толпа — это страшно.

— Вот и весь наш патриотизм. Отсиживаемся, надеемся, не понятно на кого…

— Мы с мамой тебя очень просим, не вмешивайся. С твоим характером…

— Все нормально… Поздно пить «Боржоми»… Буду дома сидеть, в телек пялиться, — успокоил я отца, чувствуя, что это не правда.

— Все устроится, сын. Это пройдет, они все уйдут, они временщики… Надо потерпеть.

— Ну, они еще и не победили, будем надеяться…

— Позвони вечером, мама хочет с тобой поговорить.

— Позвоню. Давай, не болей. Целую.

Люся пришла с работы злая, заснеженная, нервно бросила сумку на стул:

— В этом месяце нам зарплату не дадут. Уже объявили.

Люсин заработок не играл в семейном бюджете большой роли. Но сейчас, и он бы не помешал. Кроме того, несколько месяцев назад, окрыленные затянувшимся финансовым благополучием, мы набрали в кредит целый вагон бытовой техники. Теперь эти кредиты требовали погашения, ежемесячных выплат, мелочных, но обязательных.

— Все один к одному, — пробурчал я, — хорошо, что еще Фусенко не звонит. Завалили работу, а денег требовать наглости хватает…

Недавно, мой старый школьный друг Игорь Фусенко уговорил нас с Андрюхой нанять харьковскую бригаду монтажников на один из строящихся объектов. Но, вместо «непьющих профессионалов» приехали деревенские парни, портили материал, инструменты, пьянствовали и, развлекались, как могли. В итоге — заказчик разозлился на нас, отношения с ним практически прекратились, долгосрочный договор был расторгнут и, мы потеряли заработок. Но Фусенко продолжал звонить, оставаясь глухим к моим доводам, требовал полного расчета. В общем, вел себя, как упрямый мул, потерявший слух, работая на мельнице, ежедневно совершая тысячи оборотов вокруг жернова.

— Не связывайся больше с ним… Дружба дружбой… Эти харьковчане ни разу не сделали, того, что обещали… Ладно, прорвемся, — успокоилась Люся, — и не такое переживали. Помнишь, как времянку снимали… Залезли к хозяевам в сарай, нагребли банок трехлитровых и через весь город перли сдавать. Пешком. Ни копейки же не было… А пункт приема закрыт… Мы в другой… Сумищи неподъемные…

Я засмеялся.

— А что купили на эти деньги, помнишь? — хитро улыбнулась Люся. Женская память набита деталями.

— Нет…

— Шоколадных батончиков и Мальборо поштучно…

— Вот идиоты… Вот как по вечерам сигареты стреляли — помню…

— И так целый год… Ни кому не говорили, что жрать нечего…

— Молодец, правильно, давай поужинаем, — мне стало легче на душе от жутких воспоминаний, которые превратились в семейную историю.

Люся засуетилась, загремела кастрюлями, зашипела чайником. Собаки устроили танцы вокруг нее, требуя подачки. Они ничего не знали о революции. Счастливые, добрые собаки.

Уже за чаем, Люся спросила:

— Телевизор смотрел? Митингуют?

— Не могу смотреть. Заказчик денег не дал. Нужны идеи… А лучше — просто деньги…

— Вытянем… Вспомни, как ты первый заказ ждал… Шесть лет назад…

— Восемь месяцев ходил к этим уродам в офис. Как на службу. Они меня за своего работника стали принимать. Голодный, как собака… Восемь месяцев! Как я вытерпел?! — я улыбнулся, вспоминая свое упорство.

— Мы еще бабкино кольцо золотое продали, чтобы мобильник купить… Типа, мы крутые… — добавила Люся.

… это была слабая, но зацепка. Единственные люди, которых заинтересовало мое предложение по оформлению автозаправочной станции, были похожи на чудом уцелевших бандитов. Как впоследствии оказалось, они и были бандитами.

Денег дома не было абсолютно, уже давно. Я был готов на самые крайние меры, вплоть до продажи души, только бы не испытывать унижающие меня чувства лишнего, на этом свете, человека. Люся продала наше семейное единственное богатство — большое золотое кольцо, подаренное ей бабушкой на возможную будущую свадьбу. После семейного совета, полученные за кольцо деньги мы потратили следующим образом: десять процентов — еда, девяносто процентов — подержанный мобильный телефон. Он был нужен для форсу и связи с потенциальными заказчиками. Я был сосредоточен и зол. Поднимался каждое утро в семь часов, приводил себя в порядок, завтракал тем, что смогла изобрести Люся, обдумывая причину для визита в офис к желанным работодателям и, пешком направлялся туда. Эта процедура повторялась более восьми месяце, изо дня в день, кроме воскресенья. Заказ мне давать не торопились, я был неизвестен, не имел фирмы, рабочих, опыта и автомобиля. Я не имел ничего, кроме желания заработать. Еще, я умел говорить, нравиться и, кроме всего, приобрел инстинкты голодного зверя — острый слух, реакцию, волю к жизни и напористость. Через некоторое время бандиты Паша и Коля, совладельцы автозаправки, перестали относиться ко мне с подозрением, спокойно пересчитывали черную кассу в моем присутствии и вели секретные переговоры с партнерами, я слился с мебелью, оргтехникой, обоями, стал незаметен и привычен для этих самоуверенных и сытых людей. Когда я начал терять силы и надежду, наступил долгожданный день.