Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Тетрсулела плясал себе на радуге.

Люди весело кидали в небо шапки.

И никто не заметил, как подкрались трубочисты к радуге и подожгли её.

Заполыхала огнём дуга-радуга, окуталась тёмным дымом.

Скрылся Тетрсулела в дыму и пламени.

Оцепенели люди.

С криками взмыли вверх белые птицы. Но не успели они долететь до радуги. Хлынул дождь, и пламя погасло. Над городом изгибалась обугленная дуга. Тетрсулела исчез. Исчез бесследно. Горько оплакали Тетрсулелу белые птицы. Укрылись под свесами крыш, не реяли больше в небе. Чернела над городом обгорелая дуга. Кто поджёг радугу — горожане не дознались. Позвали трубочистов, попросили почистить радугу.

Трубочисты согласились, но запросили много денег — знали, не поскупятся люди, дадут — любят в городе радугу. Взяли они деньги и… попрятались. Разве подняться было им на радугу?!

Поколотили их горожане, чтоб неповадно было обманывать в другой раз.

Взлетели тогда на чёрную радугу белые птицы и почистили её своими пёрышками.

Засверкала, засияла над Маленьким городом семицветная радуга.

Но почернели от сажи белые птицы.

И только грудки у них белели — слёзы смыли сажу.

Плакали птицы, оплакивали Тетрсулелу.

Хвосты у этих птиц без одного пёрышка, и оттого напоминают ножницы.

Вы, конечно, догадались, что я рассказываю вам о ласточках.

Поныне горюют ласточки о Тетрсулеле, но верят — найдут его где-нибудь.

И ищут, день-деньской ищут Тетрсулелу.

Иногда им кажется, что он уплыл на облаке в другие края. И улетают ласточки в далёкие страны.

Потом возвращаются и вьют гнёзда под крышами домов.

Может, они и в вашем доме свили гнездо?

И удивляетесь — о чём они так много щебечут?

Но вы прислушайтесь — они повторяют одно и то же!

Ласточки говорят, что однажды весной прольёт шумный, светлый дождь, а когда он кончится, все увидят пляшущего на радуге Тетрсулелу.

В Маленьком городе жил скрипач.

Каждый вечер скрипач надевал старый фрак, брал свою скрипку и отправлялся на городскую площадь.

Он становился посреди площади и начинал играть.

Послушать его игру приходило всего несколько человек.

Скрипач огорчался, но виду не подавал.

Закрыв глаза, он самозабвенно водил смычком по струнам. Играл до глубокой ночи. А когда опускал смычок и открывал глаза, оказывалось, что люди уже разбрелись.

Задумчиво постояв под тусклым фонарём, скрипач горько улыбался и брёл домой.

А на следующий день он снова шёл играть на площадь.

Так повторялось изо дня в день.

Слушателей у скрипача не прибавлялось.

И он решил: всё дело в скрипке, плохая, наверное, у него скрипка.

«Пойду-ка найду такое дерево для скрипки, что изумлю игрой весь мир», — решил он. И отправился искать особенное, необыкновенное дерево.

Целыми днями бродил по лесам.

Переходил от дерева к дереву — стучал по стволу и прислушивался. «Нет, не то», — хмурился он и подходил к другому дереву.

Все леса обошёл скрипач в том краю в поисках особенного дерева.

И однажды увидел под деревом птичку с перебитым крылом.

Поднял её, побрызгал на неё ключевой водой.

Птица встрепенулась.

— Что с тобой случилось? — спросил скрипач.

— Я попыталась взлететь до самого неба. А сил недостало, устала и упала, — ответила птичка и заплакала.

Поразили её слова скрипача.

Бережно положил он её за пазуху и поспешил назад в город.

Скрипач позабыл о скрипке.

Он выхаживал птицу, накладывал ей мазь на крыло, кормил и утешал: «Не горюй, поправишься и снова взлетишь, под самые облака взлетишь!»

Скрипач заботился о птице, забыв обо всём на свете.

Из его дома не доносилась больше музыка, и прохожие недоумевали — что случилось, не стряслось ли что со скрипачом?

Только сосед его был доволен.

Сосед этот очень любил есть, а музыка лишала его аппетита. Он считал, что люди вообще назло ему поют и играют на музыкальных инструментах.

И теперь он ликовал — не мешала ему больше скрипка.

А потом поразмыслил и заподозрил неладное: «Верно, замышляет он что-то против меня, иначе, с чего это перестал играть?» — забеспокоился обжора.

Подкрался он к дому скрипача и тихонько заглянул в окно.

Склонившись к птице, скрипач перевязывал ей крыло!

«Плохо дело, — расстроился обжора. — Вылечит он птаху и на радостях день и ночь будет пиликать на своей дурацкой скрипке, снова житья не станет».

И когда скрипач лёг спать, обжора забрался к нему в дом и выкрал птичку.