Максуд Ибрагимбеков - Обжалованию не подлежит

Сеймур взял его на руки и отнес в кочегарку. Весил щенок еще меньше, чем можно было предположить по его внешнему виду. Во время купания щенок не сопротивлялся и перестал издавать звуки. Сеймур насухо вытер его, после чего с завернутым в полотенце щенком на руках побежал в столовую. Там он со двора зашел в кухню. Здесь он никогда не бывал. Две немолодые женщины в белых халатах молча смотрели на Сеймура со щенком.

— Извините, — сказал Сеймур, — У меня к вам огромная просьба. Мне нужен стакан молока, — он вынул из кармана несколько монет и протянул им. — Ему можно только молоко.

Одна из женщин принесла трехлитровую банку, налила в эмалированную кружку молока и протянула ее Сеймуру.

— Кипяченое. Деньги уберите, мы молоко не продаем.

— Спасибо. Вы не представляете себе, как я вам благодарен.

Одна из женщин, та, что постарше, подошла поближе и внимательно посмотрела на щенка.

— Похоже, не жилец.

— Надеюсь, все-таки выживет.

— А для чего он вам нужен такой?

Сеймур пожал плечами.

— Подумал, может быть, наоборот, я ему нужен.

— Если будет живой, приходите за молоком завтра в это же время.

— Спасибо, приду. Меня зовут Сеймур.

— Знаем, что Сеймур. Вы в котельной работаете. А я Сурайя. Повариха Сурайя. А это моя помощница Ирада.

Молоко удалось донести, не пролив по дороге ни капли. Оно показалось ему холодным, поэтому он добавил в блюдце немного кипятка из чайника. Блюдце он вплотную подвинул к щенку, но тот и не подумал лакать. Сеймур обмакнул в блюдце палец и мазнул им по губам щенка. Пришлось это повторить несколько раз, прежде чем тот согласился лизнуть палец. Писк прекратился, но дрожать щенок все-таки не перестал. А еще через некоторое время он все-таки начал самостоятельно лакать.

Щенок выжил. Сеймур дал ему кличку Алби, так назывался город, в котором прошли несколько лучших лет его жизни.

Кроме Алби на территории совхоза жили шесть сторожевых собак — все немецкие овчарки. Днем их держали взаперти в просторной вольере, зато ночью они всласть наслаждались волей. Всю ночь напролет они перелаивались со всеми собаками в селенье и за его пределами, рычали и грызлись между собой. Среди соседей — крестьян постоянно ходили слухи о загрызенных насмерть путниках, случайно забредших на территорию шафранного совхоза. Своих — людей, новую собаку и двух джейранов директора совхоза — они узнавали издали, но, не проявляя ни малейших признаков добрососедства, обходили их стороной.

Алби вырос в довольно-таки большую собаку с крупной головой и длинными ногами. С первого взгляда было заметно, что интимная жизнь его породистых предков, по крайней мере, в нескольких поколениях не подвергалась контролю людей. Свободный выбор партнеров, как это иногда бывает, дал прекрасный результат в виде их потомка по кличке Алби. У собаки была приветливая морда лайки со стоячими ушами, массивное мускулистое туловище на длинных лапах, гончей и серповидной формы хвост, выражающий все оттенки настроения его обладателя. Все это сооружение было покрыто короткой шерстью двух цветов — белым с темно-коричневыми пятнами, в беспорядке разбросанными по всему телу. Ел он все, что ему предлагал Сеймур, но дополнительно к этому самостоятельно находил и другие источники питания. Когда Сеймур в первый раз увидел, как его собака пасется в тени деревьев, он вначале решил, что проголодавшаяся собака ест траву, и успокоился, поняв, что умный пес подбирает опавшие спелые ягоды инжира и тута.

В тот вечер они — Алби и его хозяин — были одни. Говорил в основном диктор радио.

Сеймур накрошил хлеб, вылил на него полбанки мацони, перемешал все это и поставил миску на пол. С удовольствием проглотив вечернее угощение, Алби долго до блеска вылизывал миску, после чего поднял голову и с ожиданием во взгляде уставился на хозяина, который ужинал, сидя за столом.

— А ничего больше нет. — Сеймур показал собаке пустую банку из-под мацони, — видишь, и у меня то же самое. Конечно, ты прав, я бы сейчас тоже съел кусок мяса. Ничего не поделаешь… Предложил бы тебе закурить, но знаю, махорку ты не любишь.

Алби махорку и впрямь не любил, поэтому, когда Сеймур закурил трубку, он отошел от стола и, удовлетворенно вздохнув, улегся на половичок рядом с пылающей топкой.

В дверь постучали. Так поздно к нему еще никто не приходил. Сеймур очень удивился, увидев Газанфара. Это был двадцатитрехлетний племянник Самандара. У Самандара было много родственников. Он их равномерно распределил по всему Амбурану, а также в соседних селах и их окрестностях. На его родственников можно было наткнуться во всех местах, приносящих пользу старательному человеку с развитым чувством благодарности. Население относилось к Самандару как к владетельному князю и знало, что его правая рука и единственный доверенный человек это Газанфар. Целыми днями он слонялся по поселку, свой длинный нос совал повсюду, давал советы, и все, кто жил и работал на территории Амбурана — сельчане и рыбаки, и госслужащие, беспрекословно выполняли все его пожелания, так как понимали, что на самом деле они исходят от самого Самандара. Времени у Газанфара было много, официально он числился спасателем на пляже дачного поселка, но плавать не умел и на пляже не бывал даже летом. Дачники о существовании спасателя не знали и купались в море на свой страх и риск.