Эльмира Нетесова - Заложники любви

— Ас чем в магазин пойдет?

— Возьмет. Я ж под замком не держу!

— Ань, выходит, не зря на праздник в общаге осталась? Свою судьбу нашла?

— Эх-х, Лукич! Как долго я шла к ней, через всю судьбу. А когда верить и ждать устала, она меня сама нашла. Уж вовсе под закат, под старость. Загадала не с жиру. От того, что одной помирать страшно. Ведь вот приключись беда, уж не говорю оплакать иль помянуть, закопать было бы некому. А ведь и я не из последних, хочется, чтоб и меня на тот свет по-людски отправили и чтоб хоть кто-то, пусть совсем чужой, пожалеет, что нет меня рядом...

— Лукич, да разве я мог предположить заранее, что это случится? Она ж лисой вокруг ходила, на задних лапах крутилась!

— У нее еще и передние имеются? Тогда совсем плохи твои дела,— глянул комендант исподлобья на электрика Федора, сидевшего напротив.

— Пойми! Не могу взять тебя в общежитие без направления. У нас каждое место на счету. Ты же сам, уходя отсюда, выписался. Не я ли предупреждал, не спеши, присмотрись хотя бы с полгода. Ты что ответил тогда, мол, не мальчик, не надо поучать! Чего теперь пищишь и жалуешься? Кто виноват в твоей глупости? Или ты не той головой думал? Ты не первый такой! Иди в кадры завода! Если дадут тебе направление к нам, возвращайся, примем. Ну, а коли не выпишут направление, не взыщи. У меня здесь не частная лавочка!

— Лукич, мне сегодня ночевать негде. А ты гонишь, но куда, на улицу? — возмущался Федя.

— Ты на сопли не дави! До конца рабочего дня имеешь время. Если захочешь, успеешь свои дела утрясти. Поторопись, а не теряй минуты на уговоры. Я не баба, чтоб меня уламывать. Здесь, сам знаешь, свой порядок, общий для всех! — встал Титов, давая понять, что у него нет времени на пустую болтовню.

Жалеть и сочувствовать этому человеку Егор Лукич не мог. Он знал Федора уже не первый год. Тот еще до Титова несколько лет жил в общежитии. Недолюбливали того человека в комнате, иногда даже били за прижимистость и скупердяйство, за мелкое воровство у соседей по комнате и этажу, за лень, не приводил в порядок койку и ни разу не подмел в комнате, не убрал за собою со стола, зато водил баб, не спрашивая на то согласия соседей.

Обо всем этом знал Егор. Слышал и большее, а потому не хотел принимать Федьку обратно. Да и кому нужна лишняя головная боль?

Лукич заранее знал, стоит вернуть этого человека, снова начнутся неприятности и драки.

Федьку били регулярно — каждую неделю. От того он искал любую возможность, чтобы поскорее покинуть общагу и приютиться где-то в тихом углу, где его никто не знал бы и не доставал. Но застолбить квартиру, комнату или место было очень дорого, и Федя не хотел так тратиться, а потому мучился и изводил других.

Уж к кому только не подселяли этого склочного мужика, он ни с кем не уживался. Обязательно поссорится, поскандалит. За год по пять комнат менял и всегда у него были виноваты во всем жильцы. Даже когда в его карманах находили их сотовые телефоны и часы, Федя нагло утверждал, что их ему подсунули, а сам он ничего не брал.

Ребят трясло от возмущения. Федьку не хотели принимать ни в одной комнате, и тогда мужик решил найти себе состоятельную бабенку, с готовой квартирой или домом, лучше с коттеджем, при хорошей обеспеченности. Возраст его не интересовал, пусть она намного старше, это не беда. Ночью, да еще под одеялом, все кошки серы. Лишь бы не было кучи детей и своры родни. Остальное улажу, думал мужик, и ринулся на поиски веселой вдовушки, одуревшей от одиночества.

Для своей затеи он обзавелся приличным костюмом, парой белоснежных рубашек, сменил рваные носки на новые, приобрел сверкающие импортные туфли и синий галстук. В таком виде он стал почти неузнаваем. Он появлялся в парке и на улицах города, там, где вечером прогуливалась солидная публика. Заговаривал, знакомился с женщинами, и однажды ему повезло.

Федя вышел «на охоту» вечером после работы. Он никуда не спешил, свысока, пренебрежительно оглядывал женщин, нагруженных тяжелыми сумками, они спешили домой.

— Ораву торопится накормить! Вон как загрузилась кобыла! Вся в поту и в мыле! Что осталось от женщины? Ломовая! — морщился брезгливо. А бабы шли, бежали, не обращая на человека никакого внимания.

— Даже их ждут дома! Может, и любят, ждут. А я хоть лопни, никому не нужен, вот досада! Молодой, цветущий, в самом соку! Чего еще надо? Холостой! И в классном прикиде! Да меня, если по правде, на аукцион можно выставить как сокровище и всю оставшуюся жизнь носить в лифчике, чтоб сквозняком не унесло. Ведь вон какие корявые и старые тащатся рядом. Я ж против них сущий подарок с неба! Само счастье и удача! Но почему эту дряхлоту берегут, идут с нею под руку, а меня не видят? — злился человек и, присев на скамью в скверике, взял лежавшую на ней газету и сразу раскрыл ее на странице, где была рубрика знакомств.