Эльмира Нетесова - Заложники любви

— Вот тут стоп! Гостей не люблю и не уважаю. Зачем они сдались? Припрутся, натопчут, нанесут грязи, все попьют и пожрут, да еще и осудят в придачу. Зачем они нам?

— Но бывают нужные люди! Вон к бабуле приходят, они ей всякую помощь приносят к праздникам, подарки и гостинцы, деньги. Не буду же их выгонять!

— Коль такие, конечно примем,— поспешил согласиться Коля.

— Вот и я говорю, не всяк гость помеха! К Новому году ей целых три ящика помощи приволокли. В одном — сплошная жратва, в другом — стиральные порошки, мыло, шампуни, в третьем — постельное белье и шмотки. Бабке шубу, платок, колготки, сапоги принесли, а она на улицу уж какой год не выходит. По комнате только по стенке передвигается и то блудит.

— А лишнее продать можно! — нашелся Коля.

— Пока бабуля жива, пусть все хранится и лежит в шкафу, чтоб соседи не судили и не сплетничали! — осекла Лидия.

— Так все же скажи, куда подевались твои родители?— пытливо уставился Николай на Лиду, предположив, что раз она промолчала, ей есть, что скрывать. Но... Лидия выпрямилась, слезла с колен мужика и, сев рядом, заговорила тихо:

— Мы жили в Сибири. Там и мои родители появились в свет, и бабкина молодость прошла. Мы с бабулей , в поселке лесорубов, а мать с отцом на предприятии «Маяк», может, слышал о нем. А я его и по сей день кляну. Взрыв там случился покруче, чем в Чернобыле. Но о нем молчали. Время было иное. О жертвах и облучении не только говорить, думать запрещали. Работали и умирали молча. На могилах ни крестов, ни памятников не ставили. Не разрешалось. Меня тогда еще не было. Их вместе с другими отправили лечиться в санаторий для облученных. Говорили, что за время их отдыха вся земля и реки очистятся от радиации. Но не тут-то было. А люди были наивными и по незнанию поверили,— закрыла лицо руками.

— А потом мать родила меня. Она не знала, что они с отцом уже были здорово облучены. И роды прошли с осложнениями.

— Короче, они померли от радиации? — перебил Колька и сказал:

— Так тебе полагаются льготы как пострадавшей от облучения. А они наваристые! — загорелись глаза человека.

— Все остается на словах, да в обещаниях. Ничего реального нет. Не дожили до льгот мать с отцом. Их тоже глумили баснями про помощь и поддержку государства. А где она та помощь? Вселяли в барак, набрехали, что это жилье временное! Уж сколько лет прошло, мы все там же! Правда, дом строится, говорят, что наш, а как на самом деле будет, не знаем.

— Ну, ежли я возьмусь, своего добьемся. Я у любого выверну свое хоть из зубов. То тебе каждый на заводе скажет. Мне поперек дороги лучше не становись! Любого в штопор скручу. Потому со мной даже большие начальники боятся связываться, я любого достану! — хвалился мужик, выпятив грудь.

— Вот такой мне и нужен! Мужчина, кормилец и заступник,— восторгалась баба, поглаживая человека, осыпала поцелуями.

Коля от такого теплого отношения и вовсе голову потерял. Уже в этот же день он побывал в гостях у Лиды. Та и впрямь сказала всю правду. Николай даже с бабкой пообщался. Снял с нее мокрое белье, переодел в сухое, успокоил, сказав, что такая напасть и с ним случается, что теперь они будут вместе, и жить станет легче.

Коля не соврал. Уже через две недели он перебрался жить к Лидии, предварительно узнав, что в строящийся рядом дом заселят всех жильцов барака, а через месяц, едва Колька с Лидой успели расписаться, в бараке запретили прописку новых жильцов.

— Эх, Лидка, с такой квартирой ты могла бы оторвать хахаля покруче! Этот твой лопух, хуже некуда! Даже ссытся в постель! Как ты его терпишь, вонючего козла? — удивлялись городские путаны.

— Это не беда! У меня бабка сколько лет под себя льет, я уже привыкла.

— Так то бабка! Родной человек! А эта морока зачем тебе? Гони его в шею, пока не поздно,— но Лида не спешила прогонять Николая. Да и зачем? Стиральная машина никого не ругала. Отстирывала белье молча. Лидия только гладила. А машину Коля купил, сам принес домой первую семейную покупку и до утра удивлялся собственной щедрости. Это ж надо, такие деньги вложил, хотя никто ни о чем его не просил.

В общежитии к отъезду Николая отнеслись спокойно. Только уборщицы удивились:

— Гля, Нинка, и на зассанца баба нашлась! Даже такой нынче в спросе! Слышала, что баба ему досталась путевая!

— Ань! Пару раз обоссыт ее, и выгонит она Кольку под задницу мешалкой!

— Эта не выкинет, сама из путан. Где лучше найдет? Ее счастье, что наш лопух приметил.

И только Егор Лукич качал седеющей головой. Он, как большинство мужиков, считал, что если кошка повадилась по сметану, ее ни за что не отучить, так и бабу от блядства.