Эльмира Нетесова - Заложники любви

— А я для того и появился, чтоб не скучали! — говорил громко.

— Она хочет спать, не мешай, не тормоши!

— Какой сон, если я здесь! —удивлялся Яшка делано и сел с девчонками за стол. Разговорился о своем путешествии во Францию.

Девчат не интересовали чужие красоты, замки и дворцы, Эйфелева башня, их свое насквозь прожигало. И одна из них, полногрудая, краснощекая Люся, спросила:

— Скажи, а это правда, что во Франции все женщины красавицы? Каждая, как настоящая королева! К ним мужчины даже на улицах пристают! У нас о таком и не мечтай!

— Да кто тебе набрехал такое спьяну?

— Ну, как это набрехал? Возьми, открой любую книгу Бальзака, Золя, Гюго, Дюма! В них восторги от французских женщин! Никто не называет их бабами, телками, метелками, а у нас даже матом кроют! — обидчиво поджала губы рыженькая Иринка.

— Не знаю, о ком они писали. Я был в Марселе, это большой портовый город. Гулял по его набережной, улицам и утром, и днем, и вечером, но не увидел ни одной красивой женщины, даже симпатичных не встречал. Ей Богу не вру. Ни с одной не возникло желания познакомиться. Все бабы там тусклые, серые, тощие. Одни ключицы и локти, да конские коленки торчат. Глазу не на чем задержаться. Какая-то странная порода у их баб. Ни у одной нет грудей и задницы. Сплошная гладильная доска, смотреть тошно. Вот то ли дело наши девчата,— тянул на Люську, та, запунцовела.

— Да против тебя любая француженка ржавой селедкой покажется! Что запели б эти писатели, увидев наших девчат? Ни за что не захотели бы вернуться в свою Францию! Даю слово, восторгаться там нечем! Бабье уродливое. Я ни одну не захотел заклеить. Никто из команды судна ни на одну чувырлу не запал и даже на берег не стали выходить, кругом сплошные ворюги и проститутки. На улицах грязь, мусора больше, чем на свалке. У нас в глухой деревне чище и культурнее, наши женщины действительно королевы против-их уродок. Я тоже в юности увлекался французской классикой, а когда увидел все в натуре, понял, что ни одна их мартышка не стоит нашей русской телки. Всех их, будто через соковыжималку пропустили с самого детства. Как серые поганки. На них, даю слово, наши бомжи и по бухой не позарились бы. Гадом буду, если сбрехал! —-наметил, что Фаина уже повернулась лицом и внимательно его слушает. Яшка решил насмешить ее:

— Вот так вечером вздумал с паханом погулять по улицам, посмотреть, как там люд отдыхает после работы? Ну, и выкатились из морпорта пехом прямо в тельниках. И только вышли за ворота, навстречу нам козья смерть прется, вся как есть голая. На ней не только трусов, даже стрингов нет. Зато вся в персингах. И даже в неприличном натыкано. Сама из себя, будто с погоста сорвалась от своры нечисти! Глаза ее из самого затылка смотрели, словно булавками пристегнутые. Рот большой и черный, кожа на той роже — сплошная серая морщина, уши торчком, волосы пучком, сиськи ниже пупка, как уши у спаниеля. Все, что ниже, лучше не смотреть. Короче, я после того три ночи от ужаса с постели вскакивал и проверял, уж не налудил ли со страху? Так вот у этой образины на спине и всюду, где было место, какой-то идиот что-то написал и намалевал, а она рекламировала. Представляете? Людей пугало это чмо. Мужиков импотентами делало. Страшнее той уродки никогда ни-, кого не видел. Такую поставь на огороде, не только бомжи, бездомные псы со страху передохнут! Зачем там насильников судят? Да покажи им это чмо в натуре, как мы его увидели, любой отморозок забудет, зачем на свете бабье водится? И до конца жизни будет радоваться, что, жив остался после такой встречи!

— А как ей разрешили голиком на улице показаться? Иль у них милиции нет?

— Есть полицейские, да запретить не могут. У них голышом спокойно по улицам ходят. Такая у них свобода! А чего той звезданутой бояться? Ее под угрозой расстрела насиловать никто не согласится. Лучше у себя все откусит, чем с той смертью в секс играть. Мой отец — мужик закаленный, во всяких переделках побывал, а и тот целый квартал вслух матерился. И говорил, что лучше судовую мартышку в жопу целовать, чем с французской бабой вот так вечерком на улице увидеться.

— Выходит, все про их баб набрехали нагло? — спросила Люся улыбаясь.

— Набрехали, это мягко сказано. Я, лично, своими глазами убедился, что нет там баб, одно фуфло!

— Яшка! А правда, что их кухня лучшая в мире?

— Она самая дорогая. Вот это, девки, верно! У них за стойкой перекусить стоит столько, сколько у нас весь вечер до ночи просидеть в классном кабаке с дружбана-ми и притом нажраться на неделю вперед. А готовят они средне, ничуть не лучше наших. У нас в семье домработница куда лучше умела готовить.