Владимир Казаков - Избранные сочинения. 1. Ошибка живых

Левицкий, конечно же, Левицкий!

ЕКАТ. ВАС.

Александр Григорьевич, мне снился экватор. Он представлял собой огненный раскаленный обруч, опоясавший весь земной шар. Пересечь его — означало неминуемую гибель... Мир был разделен этим страшным обручем.

ЛЕВИЦКИЙ

Что ж, сон очень актуальный... Это, пожалуй, к путешествию.

МАРИЯ

Через экватор?

ЛЕВИЦКИЙ

Нет, вдоль...

Мария была рослая красивая девушка лет двадцати. Она имела характер счастливый, веселый, но иногда вдруг хмурила, как ребенок, брови и становилась печальной — уж очень ей хотелось побыть! Только зеркало могло не рассмеяться от подобного зрелища... Но когда она смотрела на Истленьева (начиная с первого дня знакомства), самая неподдельная грусть появлялась у пей на лице.

ЛЕВИЦКИЙ

Мария, не думайте о нем или, хотя бы, не смотрите.

МАРИЯ

Но о ком же? Или, хотя бы, на кого?

Куклин, человек лет пятидесяти пяти. Красный нос, седые виски. Несколько его афоризмов да лампа — вот и все тусклое освещение погребка.

Дождь то усиливался, то усиливался. Куклин и окно оторвали взгляд друг от друга.

КУКЛИН

Странная картина: потерявшие рассудок ночь и фонарь утешают друг друга...

ЭВЕЛИНА

Вы видели? Это поразительно!.. Я шла куда-то стремительно, чего-то боясь, и забыла про волосы...

КУКЛИН

Да! И ветер стал золотым...

ПЕРМЯКОВ

И улица, и окна... Фонарный рассудок — не крепкий.

МАРИЯ

ЭВЕЛИНА (Истленьеву)

Что вы сказали?

ИСТЛЕНЬЕВ

Я?.. Ах, что-то неразборчивое!..

ЛЕВИЦКИЙ (Куклину)

Так вы хотели, чтобы каждый рассказал свой самый благородный поступок? Не больше и не меньше? Экая странная идея! Вы перещеголяли даже Фердыщенко из «Идиота».

КУКЛИН

Полноте, Александр Григорьевич! Какое там!.. Я занят тем, что изучаю наше отражение в часах. Я вижу прошлое и будущее, и то, что после... А сейчас все мы — без 17-ти полночь.

ЭВЕЛИНА

А Истленьев?

КУКЛИН

Он — без 17-ти минут он.

ЭВЕЛИНА

Как все странно! Чай даст удивительный толчок часам и звездам... какую-то новую энергию... И зеркалам.

ЕКАТ. ВАС.

Полночь — время призраков. А где же они?

ЛЕВИЦКИЙ

Полночь — время воображения. А где же оно?

КУКЛИН

Алхимов однажды сказал: «Алхимов однажды скажет!»...

Вот первое письмо, полученное мною от Николая Ивановича Вологдова:

Дорогой Володя, мне понравилось все: и угрюмый рыбак-северянин, притащивший свое заполярье на берег южного моря, и огромные кубы, пугающие нарядную курортную нечисть отсутствием привычных приветственных надписей («добро пожаловать» и т. п.), и просторное безлюдье, где мысленно я брожу и молодею. Если вы встретите там моего молчаливого Ка, то, пожалуйста, кивните ему: он вас узнает!

Я не отказываюсь от отцовства, но должен признаться, что предпочел бы быть вашей бабушкой-колдуньей, сидящей под волшебным навесом птичьего пения.

С нескрываемой завистью

Н. И. Вологдов

P. S. Начинается лето, для меня — пора безвоздушья и удушья. О моих работах ничего утешительного сообщить не могу: по всей вероятности они обречены участи новобрачных в ледяном доме.

13 сентября.

Я вышел ровно в 9 часов. Дождь стоял за углом. Я по-военному сухо приветствовал его. Я изучаю каменные углы домов. Я хочу их изучить так же, как они меня изучили.

1-Й ПРОХОЖИЙ

Что это, дождь или нет? Если дождь, то почему так косо? А если нет, то почему так да?

2-Й ПРОХОЖИЙ

Ах, не говорите! Все покосилось... Это наклонный почерк судьбы...

Я прошел мимо них так стремительно — стремительно так их мимо прошел я.

День не хотел быть, а для ночи еще было рано. Я резко остановился, все промчалось мимо меня.

15 сентября.

Сказав «вперед», я сказал. Я твердо помолился... Проходя через окно, солнечные лучи что-то теряют, что-то оставляют в стекле. Они из диких становятся домашними.

Уже которую ночь мне снится один и тот же сон. Я вижу себя монгольским воином времен Батыя. Нас тысячи, и мы мчимся на выносливых копях... Интересно, что сказал бы Левицкий? Сказал бы, верно: «Что ж, актуальный сон... Это к нашествию».

17 сентября.

Слово «нет» — вот мое любимое слово. Говорят: «На отрицании долго не протянешь». А зачем нам тянуть долго?

Я подошел к стеклам и увидел улицу. Нету ни ночи, ни дня. Я смотрю на часы: и вправду — не время.