Чума в Бедрограде

Поэтому придётся молчать о звонке, пока-то точно. А молчать, умалчивать, недоговаривать так не хочется, хочется — как раньше, как всегда.

Но ведь не поверят, точно не поверят, нет. Что хотелось, как лучше, что мелькнула возможность —

Да какого лешего она мелькнула? Без неё сейчас на душе было бы настолько легче.

Иногда Андрей ненавидел свои «фирменные глазки» и талант делать людям приятно.

«Склады — пусто», — требовательно оборвала поток его самобичеваний нога Соция.

Склады, склады.

— И да, я должен сказать, — Андрей опустил голову. — Фаланги слышали какую-то часть моего разговора с Шапкой. Они засомневались в правомочности моих действий, стращали эпидемией, паникой, развалом экономики — как будто этого всего бы не было, если б Медицинская гэбня осуществила свои намерения! У нас всяко больше шансов удержать ситуацию под контролем…

— Что фаланги понимают в управлении городом, — перебил его не самым содержательным замечанием Бахта.

Это сигнал: не дави и нарочито не повторяйся, твою легенду мы уже усвоили.

— Короче говоря, местонахождение запасов вируса и лекарств пришлось сдать.

Легенда для фаланг получилась не самая безупречная, но с учётом обстоятельств поимки Андрея ничего лучше соврать было нельзя. Разговор с Шапкой слышали, записывали, а там звучал вирус, уже сделанный для «контролируемого заражения служебных зданий Бедроградской гэбни в учебных целях», коим он ещё в начале года объяснял Шапке столь специфический заказ.

Фаланги давили: для чего — одно, зачем — другое. Зачем заражать служебные здания Бедроградской гэбни и подвергать опасности город? Опасность невелика, но ведь есть.

Андрей понимал — даже если вирус уже не получится использовать против Университета, правду говорить не стоит ни в коем случае. Форменным самоубийством для всего нынешнего состава Бедроградской гэбни было бы рассказать фалангам, что заражать планировалось не служебные здания, а жилые, и цель всего этого — в окончательной победе над зарвавшимся Университетом.

Чуть менее самоубийственно, но тоже из рук вон плохо, было бы взять всю вину на себя лично, покаяться, что Андрей зачем бы то ни было заказывал вирус в тайне от собственной гэбни. Он даже был бы готов пойти на такое — если б карательные меры за непозволительную рассинхронизацию по закону должны были бы применяться только к нему, а не ко всей Бедроградской гэбне.

Оставалось одно: выставить проект контролируемого заражения служебных зданий своей личной инициативой, которую со скрипом, но таки поддержала гэбня.

Смысл? Андрей действительно предпочитает по сорок восемь раз перестраховываться, это даже значится в его досье. Ещё там значится, что у него неплохая медицинская подготовка и связи в Медкорпусе. А Медицинская гэбня действительно склонна экспериментировать на максимально приближенных к реальным условиям площадках — и это наверняка значится уже в их досье.

Складываем два и два, получаем какую-никакую, но легенду: связи Андрея в Медкорпусе будто бы донесли до него неофициальную, сомнительную, но одновременно правдоподобную сплетню, что Медицинская гэбня собирается пробивать у Бюро Патентов право устроить локальную эпидемию смертельного вирусного заболевания. Моделировать экстремальную ситуацию, считать свои показатели и делать другие невероятно важные для науки вещи. И будто бы поговаривают — так же неофициально, в курилках после одиннадцати вечера, — что эпидемия грозит не какому-нибудь захолустью, а Бедрограду. Не гражданским, конечно, — служащим на территории Бедроградской гэбни.

Дальше — паранойя Андрея, опасная идея провести пробное заражение самим, на практике обучить служащих действиям в ситуации эпидемии. И тяжкие, укоризненные, но всё-таки согласные после бесконечных уговоров вздохи остальных голов гэбни.

Всё это писано плугом по болоту, но ничего хитрее Андрей придумать не смог.

Неужто за недостаточную изворотливость он заслужил ПН4 и всё ещё отодвинутые подальше ноги Гошки?

— Вчера Бахта столкнулся на складе под Жлобинкой с силовиками. Они к лешему разгромили хранилище, но ничего не нашли. Там уже не было вируса! — Гошка почти крикнул, почти сорвался, но Соций опустил свою тяжёлую руку ему на плечо. Хотел дождаться объяснений.

Объяснения у Андрея были, но поверят ли в них?

Андрей мстительно фыркнул в сторону подглядывающих устройств и, не пытаясь быть для своих — или уже не своих? — ни убедительным, ни образцово-приятным, ни хлопающим глазами, устало и честно сказал: