— Это шанс! — повторял Коротков. Словно тупица. Зубрила.
Шанс. Не слушать Рогова.
— Я думаю, мы будем этим заниматься, несмотря на возражения руководства технической службы. Это вопрос нашего будущего, выживания, если хотите, а Михаил Маратович изыщет вариант решения, несмотря ни на что, с честью выйдет из положения, как он это нам не раз демонстрировал, я в этом просто убежден...
От пафоса воротит. Мутит даже больше, чем от необходимости выживать вместе с Роговым. Тянуть эту лямку. Бессмыслица. Непонятно только, почему. Почему всегда кажется... казалось, что он где-то есть. Смысл. Вообще. Вне тебя самого. В чьей-то правой руке или в левой. Думаешь, веришь и ждешь. Просишь всякий раз эту перемену. Детские мурашки, паровозный холодок утренника. Легкий озноб, словно в предчувствии запоя. Свободы и неизбежности. Не стыдно?
— Полторы тысячи баксов, — сказал Миша Лене, — это без премиальных, за каждый этап внедрения.
Потому, что так проще всего. Доступно и ясно. Решение не мальчика, но мужа. Смешно. Объявил.
— Нет, ты определенно что-то напутал, — ответила Ленка. — Эти телефоны и электроны — совсем не твоя опера. Ты же цыган. Гойко Митич. Тебе надо было стать машинистом. Больше ничего. Главное — раз в неделю уходить в рейс. В туман и дым.
— Ну это зря. Ведь я не один. Вы же приедете. Обязательно. Такие деньги. Если продать нашу квартиру, конечно, можно купить что-то там. Запросто. В том же Подмосковье. Рядом. В Лыткарино. Где лес и озера в старых карьерах. Помнишь?
— Когда?
— Через годик, может быть. Через два.
Они никогда не ругались. Просто замолкали и не разговаривали. И это странно. Знать, что рядом с тобой в темноте ночи лежит человек. Не спит и молчит. Параллельные прямые. Геометрия семейной жизни. Лед Лобачевского.
Какое счастье, что есть еще химия. Жизнь. Все виды слияния и растворения. Независимые от сознания и воли атомы. Молекулы. Веса и валентности. Теплообмен Менделеева.
Сначала кончики пальцев. Под одеялом. Водораздел запястья. Переход линии жизни в вену, артерию. Прямой в ломаную. Потом губы. Еще медленнее. Соединение А и Б через обратную эволюцию Я, Ю, Э. От окружности к точке. И взрыв. Обвальное превращение прохладного и шершавого в горячее и гладкое. Берега в океан. Движения в звук. Звука в свет. Молнию. Радугу!
— Туда! Туда! Я хочу туда!
И ты не сопротивляешься. Остаешься в кольце рук. Словно демонстрирующих. Показывающих. Вот что может выйти. Получится. Новый объем в одну твою талию. Удвоение, Михаил. Михаил Маратович Петров.
Почему? Кто ведет тебя от единства желаний к противоположности действий? Бездействия. Это точнее. От предвкушения воли к ожиданию счастья. Сам. Только сам. Идиот.
— Какая высокая вода в этом году, — сказала Ленка, глядя вниз. На широкую реку. Со своим огромным пузом она стояла у перил, как настоящий профессор за кафедрой. Вот тебе и иллюстрация. Старший преподаватель Петрова Елена Анатольевна, что тебя делает таковой? Подтверждает место и время? Действие, равное противодействию. И хорошо.
— Папа, а правда, остров похож на кораблик, — говорит Татка. — Эти острые камешки... да, коса... это же нос, а эти деревья как домик... да, рубка. Скажи?
Первый и главный человек, у которого нужно, следует попросить прощения. Обязательно. Взять на руки и нести вдоль всей торжественной чугунной дуги набережной. От “Русской избы” до “Труженицы реки”. И что-то на ухо шептать.
“Конечно, остров похож на пароход. Все правильно. Дредноут. Без пушек. Которые перековали в трубы. Честно. Вон там, слева. Заметила? На этом и на том берегу. Огромные. Две катапульты для полетов на Луну. Правда. Разгона и отрыва. Сто пятьдесят и двести метров пустоты в футляре”.
Это был второй заход в Москву. Полтора года. Пропустил все. Последние месяцы большого пуза, Таткино рождение, пеленки, бутылочки, купанье. Сдал Ленкиной сестре и матери. А сам пластался там. Пахал. На углу Профсоюзной и Кржижановского. Легкие деньги девяносто седьмого. Большие.
Но теперь фиг. Ни пяди, ни грамма. Все будет Мишкино. И свет, и тепло. По полной программе. Никого не подпустит. И не надейтесь, и не просите.
— Если мальчик, то Рома, а если девочка — Света.
— Светлана Михайловна. Гуд. Я согласен. Договорились.
Читать дальше
