Но и Немзер не железный. В предисловии к последней книжке он, собственно, признается, что устал: “Думаю, что мой взгляд на русскую литературу 2005 года еще субъективнее, чем в прежних книгах. Оно и немудрено: объем словесности прирастает лавинообразно, запечатлеть все нет ни сил, ни, признаться, охоты”. И чуть ниже: “С другой же стороны, не я первый убеждаюсь в обидной, но бесспорной правоте афоризма Ходасевича, сказанного по совсем иному поводу, но с завидной точностью описывающего участь едва ли не любого критика: „Пятнадцать лет — лошадиный век””.
Это что же — “замыслил я побег”? К Жуковскому и А. К. Толстому от Пригова, Акунина, Мелихова и Шишкина (краткий список нелюбимых)? Но тогда же полными сиротами останутся Слаповский, Зайончковский, Геласимов (краткий список любимых).
Ну да, настоящим критикам сейчас тошно — никому не нужен даже примитивный анализ, давай на-гора информацию и формулируй покороче, чтобы до самого последнего олуха дошло. То есть даже если ты и впрямь филолог и ямб от хорея еще не разучился отличать, засунь эти свои знания куда-нибудь подальше и — шагом марш на очередную презентацию, выставку, ярмарку. Ежели после нее у тебя силы останутся, поколдуй ближе к ночи над проблемой периодизации русского литературного процесса, подумай о прозе Тынянова или Трифонова. Какая разница — оба они никому не нужны, и размышления твои о них никто не купит.
Что же — оставить в меру сил возделанное и орошенное поле циничным мальчикам и девочкам, не читавшим Жуковского, зато млеющим над сочинениями Оксаны Робски? Но они же это поле раза три перепродадут с выгодой, а потом построят на нем очередной клон Рублевки. Ты этого хочешь, Жорж Данден?
Да никуда ты не денешься — будешь возделывать и орошать. И — по мере возможностей — защищать от всевозможных хищников без роду и племени. Ведь нынешнее литературное пространство — это такой странный вариант Дикого Запада. На его завоевание двинулась куча самого разного народа — маргиналы, авантюристы, просто бандиты.
Когда-то Павел Басинский написал про Немзера несправедливую статью под названием “Человек с ружьем”. По прошествии десятка лет думаешь: а может, что-то такое сущностное в этом определении было, и совсем не негативное. Когда вокруг ни закона, ни порядка, должен же кто-то (и как тут без “ружья”) встать и сказать, “что такое хорошо, а что такое плохо”. Но право на “ружье” и на шерифскую звездочку надо же было сначала заработать ежедневной каторгой, газетной поденщиной, которая способна отупить самое острое перо. Комфортно быть критиком, когда сидишь высоко, глядишь далеко, придирчиво выбираешь из океана текстов достойную цель для своего драгоценного суждения и выдаешь две-три “больших и мудрых” статьи в год. Раскидываешь сеть концепций, прописываешь контекст от античности до наших дней, лакомишься метафорическим строем какого-нибудь сочинения — словом, занимаешься “творчеством”.
Немзер не “творил”, а “работал”, и корпус наработанного им — прямой пример перехода количества в качество. В смысле “много” — это не всегда “плохо”. Пусть ему приходилось время от времени заменять полноценный анализ комментированным пересказом (то есть изменять филологии с легкомысленным читателем), но это искупалось постоянством присутствия. Он всегда был рядом.
Критики ведь бывают разные. Одни безумно любят литературу и при этом остро ненавидят читателя, поскольку он заведомо ниже ее и не способен, по невежеству, осмыслить то, что читает. Другие любят читателя и от его имени предъявляют литературе разнообразные требования: будь, дескать, ближе к народу, не озадачивай его лишними смыслами. Андрей Немзер — редкий случай баланса и компромисса: и литературу чувствует, и к читателю относится без высокомерия. Газетная поденщина — деятельность ужасная, разрушительная, и только одна от нее польза для деятеля: он рано или поздно научается искать собеседника (читателя) не в вечности, а в современности. Хотя и вечности посылает свой привет.
Книжки Немзера построены просто. И это неспроста. Вообще говоря, обилие материала провоцирует обычно на композиционные изыски: можно выращивать тематические или стилистические “кусты”, можно отправлять девочек налево, а мальчиков направо, можно в особую главу собрать все премиальные сюжеты — словом, много всего можно напридумывать. Вот вышла недавно книжка лучшего нашего критика архитектуры Григория Ревзина “На пути в Боливию”, тоже составленная из газетных статей автора, — так Ревзин построил ее как “роман”, что, конечно, позабавило, но не добавило книжке связности.
Читать дальше
