Ваня Кудаш
Когда четвертый взвод, увязая сапогами в песке, побежал вверх по знаменитой Горбун-горе, курсант Гайнутдинов в первый, но далеко не в последний раз в своей армейской жизни понял: вот сейчас он и умрет. Только месяц как с “гражданки”, Гайнутдинов тем не менее уже успел твердо усвоить: здесь не получится зло плюнуть и отойти в сторону, здесь то, от чего отказываешься ты, упадет на плечи товарищей, поэтому здесь тебя никто не пожалеет, наоборот, будут гнать, материться, пинками поднимать с земли…
Но закон “никогда не говори никогда” справедлив и для армии.
— Давай маленько подмогну. — Бежавший рядом с Гайнутдиновым полнощекий и нежнокожий белорус Ваня Кудаш не только просипел эти волшебные слова, но и перехватил у изнемогающего курсанта громоздкий фанерный щит с мишенью для стрельбы из пистолета. Силы воли у Гайнутдинова хватило лишь на то, чтобы, коротко поблагодарив, забрать у Вани проклятый щит на обратном пути.
Так началась их дружба, не прервавшаяся и через полгода, благо из потсдамской учебки Гайнутдинова и Кудаша распределили в одну часть, в соседние подразделения.
Ваня был добрый человек, не сломленный обстоятельствами, — такого Гайнутдинову в армии видеть больше не привелось. От немецких влажных морозов у него гнили и распухали ноги, и Кудаш, не в силах натянуть сапоги, ковылял по улице в деревянных тапочках-сабо; земляки пристроили Ваню на хлебное место в полковой свинарник, но на третьем периоде его оттуда с треском выкинули за перепродажу гарнизонного бензина местным водителям; то в лучшую, то в худшую сторону колебались Ванины взаимоотношения с непредсказуемыми дагестанцами, которыми предводительствовал могучий и коварный циклоп Исрапил. Но Ваня все не менялся. Придя к нему в роту или в свинарник, где свиньи вели древние войны с разъевшимися коричневыми крысами, Гайнутдинов мог быть уверен в том, что Кудаш сначала со вздохами или с улыбкой расскажет про свои последние приключения, потом выслушает его новости и уже потом достанет из внутреннего кармана гимнастерки фотографию своей не своей Лилечки и станет спрашивать у Гайнутдинова совета, как ему вести себя с нею дальше.
Ничего особого, никаких умных и тонких разговоров... Но Бог показал Гайнутдинову свое милосердие, поставив рядом с ним этого Ваню.
В первое лето после дембеля Ваня вместе с мамой и младшей сестрой на две недели приехал к Гайнутдинову из Слонима в Москву, но тот был весь без остатка поглощен выяснениями отношений со своей “армейской” любовью и почти полностью перепоручил семейство Кудашей родителям.
Старший лейтенант Бевзюк
У старшего лейтенанта Бевзюка все было в шоколаде. Сначала он — младшим офицером — сдавал батарею афганцу, капитану Братченко, а потом, когда добрый рохля Братченко “не справился”, — принимал. И уж тут Бевзюк своего не упустил — по полной взыскал за то, что сам же утаивал, сдавая. “И правильно, — скажет вам любой армеец, — ты профукал, я — зашарил, нечего вафельником щелкать!”
И дальше у старшего лейтенанта покатилось как по маслу: проверяющий на смотру оказался товарищем по военному училищу. Бевзюк поставил литр, тот поставил “хорошо”, минометы только для вида расчехляли. Другой товарищ служил в войсковой газете, приехал из Берлина, сфотографировал молодцеватого старлея, накатал заметку “Стоим мы на посту, повзводно и поротно!”, твердо обещал, что вскорости напечатают.
Все ладилось, все сходилось один к одному, как вдруг дурацкий случай это все подпортил.
В батарее Бевзюка покончил с собой молодой солдат, узбек Худабердыев. Похожего на старичка, смешного Худабердыева довели до крайности его же земляки, и он лег на рельсы с запиской в кармане: “Во всем винават Тошив”. Фотографии раздавленного поездом Худабердыева в педагогических целях показывали батарейцам, на это не все могли смотреть (Гайнутдинов, например, не смог). Не до конца просекший ситуацию Бевзюк разразился было романтической речью: “Какой смелый он оказался, представляете, лежал, ждал поезда…”, но скукожился, умолк под строгим взглядом замполита полка и замямлил что-то вроде: “Конечно, мы не можем одобрить… таких способов… Так нельзя…”
Репортаж из газеты, разумеется, сняли и второе место по полку поменяли на предпоследнее.
Читать дальше
