— Вы расстались… — осторожно напоминала тетя Галя.
— Увы, — беспечно отвечал Александр Андреевич. — Она ушла от меня, когда я начал изучать санскрит...
— Значит, не любила, — назидательно говорила тетя Галя, и на ее шее выступали красные пятна, похожие на материки.
— Может быть, Галочка, все может быть, — легко соглашался Александр Андреевич и делал радиоприемник громче, ибо всегда любил знать погодный прогноз.
Как уже говорилось, Александр Андреевич не подозревал о чувствах тети Гали. Не подозревал даже тогда, когда очень поздним вечером она приходила к нему в своем красивом халате с голубыми маками под предлогом взять что-нибудь почитать. Тетя Галя садилась в кресло, смотрела на Александра Андреевича слегка накрашенными глазами, заводила разговор о бессоннице. И любой другой человек на его месте сразу бы догадался, к чему этот халат и эти разговоры. Но Александр Андреевич не понимал намеков. Он производил задумчивое глиссандо по книжным корешкам и выдавал тете Гале некий том, удивляясь, почему она уносит его без слова благодарности и будто даже обиженно, как просроченный долг.
Тем не менее Александр Андреевич был к ней по-своему привязан (привычка и соседство — благоприятная среда для рождения чувств).
Помню, с какой радостью он возвращался на дачу из экспедиций. Окна с нетерпеливым грохотом распахивались, выплевывая наружу занавески. И, едва проснувшись, ступая с кровати первыми игольчатыми шагами, я слышала его:
— Галочка, душа моя, вы будете смеяться, но я страшно полюбился аборигенам! Мне чуть не подарили верблюда! С совершенно арабской рожей! Я серьезно подумываю, не пустить ли корни на благословенном Востоке…
И взволнованный, тонкий голосок своей тетки:
— О господи, это мне? — Александр Андреевич всегда привозил ей какой-нибудь сувенир — амулет или бусы из крашеных косточек.
…Возможно, со временем что-то могло у них получиться. Были предпосылки.
Однажды, когда у нас заклинило замок, они совсем по-семейному ссорились, вырывая друг у друга теплый, вспотевший ключ. И Александр Андреевич говорил:
— Галя, никогда не применяйте силу в механике! И почему все красивые женщины такие неумехи?
В другой раз я наблюдала, как уютно сидят они рядом в беседке. Тетя Галя пришивала к его походному жилету карман, а Валеев рассказывал ей об археологических инсинуациях академика Гвоздева, “подтасовщика и плебея”.
…Возможно, что-то и могло бы у них получиться, если бы не Вера.
Эта аспирантка, Верочка, как он ее называл, приезжала к Александру Андреевичу по субботам. У нее была очень интересная тема. Всю неделю Верочка занималась ею в архивах и библиотеках, а в субботу привозила наработанное.
Она была высокая, в модно-мешковатой юбке, в легком свитерке с бордовыми ромбами, на голове — пучок, такой лохматый, как будто она причесывалась без зеркала и на сильном ветру.
Вера сама открывала калитку (то есть знала секрет — дупло под почтовым ящиком, в которое просовывалась рука), проходила мимо беседки, мимо железной цистерны с черной, ничего не отражавшей водой и, задержавшись на крыльце, требовательно произносила:
— Александр Андреич, я вхожу?
В ответ что-то падало, рушилось, поспешно собиралось, после чего хозяин появлялся в дверях, успевая с достоинством произнести:
— Да, да, я ожидал.
Вера скрывалась у Александра Андреевича. И я с завистью представляла его кабинет, где на книжных полках стоят кораллы, засушенные звезды, распученные морские ежи и прозрачный тетраэдр с пузырьками, который среди прочих находок океана казался макетом рыбьего дыхания. Я представляла, как Александр Андреевич показывает Верочке фотографии, которые он делал специальным подводным фотоаппаратом много лет назад, и мне становилось тревожно и неприятно.
Тетя Галя тоже чувствовала себя неспокойно. Она в пятый раз выходила подмести крыльцо, прополоть грядку, громко смеялась сторожу, наполнявшему цистерну у колонки… И смех ее несся в сторону соседских окон, прямо сквозь квадратные дырочки в тюлевых занавесках.
Через два-три часа Александр Андреевич и Вера выходили. Он из вежливости предлагал: “А то посидите, у моих соседок чудесный травяной чай…” И Вера улыбалась так снисходительно-нежно, как будто они с Александром Андреевичем давно были в разводе, а он опять предлагал сойтись.
Читать дальше
