Второй цикл лекций, «Новое русское слово», посвящен поэзии Ольги Седаковой. Бибихин настаивает на уникальности этого поэта в современном культурном пространстве, полемизируя попутно с самой возможностью позитивистско-структуралистского изучения поэзии (имя М. Л. Гаспарова периодически возникает в этих лекциях как пример и олицетворение антагонистичного Бибихину метода). Этот цикл лекций рыхловат по структуре, в него вкраплены имеющие очень отдаленное отношение к основной теме эссе автора о Фрейде или книге Вардана Айрапетяна «Герменевтические подступы к русскому слову»…
Лекционные циклы Бибихина — чтение антифилологичное (хотя и в этом дискурсе могут быть обнаружены важные мысли — к примеру, противопоставленность Пригова и Аверинцева как двух полюсов «чистого метода»). Но само поэтическое философствование Бибихина заставляет выйти за рамки обыденной логики, проникнуть в пространство поэтического мышления с парадного, а не черного хода.
М. Н. З о л о т о н о с о в. Логомахия. Поэма Тимура Кибирова «Послание Л. С. Рубинштейну» как литературный памятник. М., «Ладомир», 2010, 375 стр. (Русская потаенная литература).
Выдающийся культуролог и филолог, Михаил Золотоносов всегда выступает в провокативной роли, оставаясь при этом формально на поле академической науки (к примеру, примечания и библиографический аппарат его работ всегда впечатляют). На сей раз книга Золотоносова посвящена не педофилическому Мережковскому-брату и не психоанализу Николая Кононова (хотя Кононов возникает как один из второстепенных героев книги), но Тимуру Кибирову, точнее, его знаменитой перестроечной поэме «Послание Л. С. Рубинштейну», вызвавшей в свое время большой «порнографический скандал». Объявление этого текста памятником эпохе и вообще литературным памятником лишь кажется странным. Золотоносову удается объяснить данную претензию на самых различных уровнях. Немалое место здесь посвящается семиотике мата, но ценнее — подробное исследование матерной и вообще обсценной лексики в новой и новейшей словесности, как подцензурной, так и неподцензурной (такого обзора, кажется, еще никто не делал). Подробнейшим образом анализируется состав претекстов, легших в основу кибировского центона. Исследованы советские мифологемы, деконструированные в поэме.
Но на этом фоне особенно значим другой уровень исследования, демонстрирующий собственно исторический контекст написания, публикации поэмы и реакции на нее. Золотоносов — на богатом историческом материале, во многом забытом, — показывает механизмы низовой автоцензуры, превращения мыслей частных лиц в подобие агитпропа — при попустительстве властей по отношению к перестроечным вольностям (в этом смысле Золотоносов придерживается конспирологической версии о сознательном разрушении Советского Союза и советской власти отцами перестройки и КГБ). В приложении Золотоносов публикует действительно уникальные, поразительные по своей мощи документы — письма читателей (преимущественно зашкаливающе гневные) в редакцию газеты «Час Пик», опубликовавшей поэму Кибирова (Золотоносов справедливо сравнивает некоторые из них с «Письмами Мартину Алексеичу» из сорокинской «Нормы»). В другом приложении — ранние, не опубликованные прежде стихи Кононова, рассматриваемые Золотоносовым как иной, нежели кибировский, тип деконструкции советской реальности.
Н а т а л ь я Г о р б а н е в с к а я. Развилки. Стихотворения. Самара, «Дом искусств», 2010, 50 стр.
Новый сборник Натальи Евгеньевны Горбаневской написан за полтора года — с августа 2008-го по декабрь 2009-го. Мышление поэтическими книгами вообще характерно для Горбаневской (так же, как и циклами внутри книг, — уже давно поэт обязательно включает в свои книги циклы из тринадцати восьмистиший, вообще излюбленной формы Горбаневской).
В новых стихах Горбаневская демонстрирует филигранность звукописи, обыкновенное у нее столкновение стилистических рядов достигает здесь огромной силы (при этом столкновение это отнюдь не деконструирующее, но нацеленное на возрастание смысла). Стоит обратить внимание на тончайшие, едва заметные опыты с «неточной» на первый взгляд рифмовкой:
Вышью, выжгу,
вырежу из дерева.
Памятником чижику
встану возле берега.
Выпью, чайкой,
совою или филином,
выпитою чашкой,
вылитым графином.
Читать дальше
