Согласно толковому словарю Даля — а заодно и эпиграфу романа, — стень — это тень человека; больной, хилый, испитой или изможденный человек; подобие человека, привиденье и притом более в значении своего двойника; отраженье, образ, вид человека в зеркале...
Я не зря начала эту рецензию вымышленной историей болезни. «Стень» — это история человека нездорового. Больше того, человека, живущего среди людей-теней. Среди актеров театра, в который они попали помимо своей воли. Среди двойников-доппельгангеров. Топография в этих условиях — почти единственный способ освоить окружающую реальность и если не укорениться в неверной Лидии, то по крайней мере найти свой Мадрид, свою «Индию духа».
Не навязывая своей интерпретации, тем не менее… мне кажется, что постоянно возникавшие в ходе чтения аллюзии, отсылки памяти к «Улиссу» Джойса, «Игре в бисер» Гессе, «Самопознанию Дзена» Итало Свево не случайны. Чтение не лёгкое, заставляющее возвращаться к уже прочитанному, чтобы отслеживать линии, по которым движется герой. И похоже, он, Илья Тимницын, уже понял, как использовать опыт своих путешествий.
«Решение пришло само собой с неожиданной стороны. Зимой Тимницын время от времени возвращался к летней задумке написать биографию Плуга... Против воли Тимницына и не собираясь с нею считаться, шаг за шагом завязывалась какая-то совсем другая история, в центре которой, потеснив Плуга, оказался двойник самого Тимницына, потянувший за собой целую вереницу теней Алхимова, Жижина, Лиды, Гарнизонова и прочих. Все это было еще очень сыро, неопределенно, но какие-то разряды уже пробегали по будущему повествованию, с каждым разом все четче обозначая и высвечивая его примерные контуры, те силовые линии, по которым оно могло бы развиваться...»
Марина БУВАЙЛО
[1] Этот термин также использует одессит Олег Губарь: «Окрестности свалок хроносодержащих пресервов отчётливо фонят — вероятно, так же, как особые зоны метатопографической (метафорическая топография) карты города, составленной Серёжей (тут должна быть фамилия, но поскольку роман свой автор выпустил под псевдонимом, опустим ее, уважая желание автора. — Прим. ред .) (см. его роман „Стень”). Иначе и быть не может при неравномерном распределении в природе овеществлённого времени».
(Г у б а р ь О л е г. Second Hand. — «Дикое поле», 2002, № 1 < http:// www. dikoepole. org/ numbers_ journal. php? id_ txt=13>.) Одесса, послужившая прототипом Лидии в романе Шикеры, очень ощутимо присутствует у авторов-одесситов, во всяком случае, в текстах 80 — 90-х, причем скорее как полноправный персонаж, чем как фон. (Прим. ред.)
Корабельный инвентарь Кукулина
КОРАБЕЛЬНЫЙ ИНВЕНТАРЬ КУКУЛИНА
И л ь я К у к у л и н. Бейдевинд. Стихотворения 1988 — 2009 годов. М., «АРГО-РИСК»; «Книжное обозрение», 2009, 64 стр.
Много лет назад, в шестидесятые, когда явление нескольких молодых поэтов, как казалось, обозначило новый этап в русской поэзии, один из этих поэтов — блестящий, скандальный, брызжущий метафорами (каждая перетекала из строки в строку и стояла чуть поодаль от следующей, чтобы можно было полюбоваться ими отдельно) — читал при восхищенном молчании коллег. И когда отрокотали и чтение и почтение, Александр Межиров уронил угрюмо: «Из этого стихи не делают».
Прошло много лет, сменилось несколько стилевых поколений, и сегодня никто уже не решится на окончательное суждение — из чего делают и из чего не делают стихи. Благо, и в живописи сегодня никто не решится ограничить способы видеть и методы изображать...
Значит ли это, что мы обрели или обретаем новые способы восприятия?
Книга Ильи Кукулина носит название «Бейдевинд» — и автор торопится объяснить, в чем суть этого голландско-парусного термина: двигаться при противном ветре, меняя галсы, но каждый раз ухватывая в парус часть встречного ветра, которая и позволяет оставаться на основном, подлинном курсе...
Голландская парусная терминология вошла в российскую действительность в пору Петра Великого — и тогда же (согласно традиции) явилась опознаваемая нами русская светская поэзия. Первые стихи, как и первые корабли, были тяжелы, неуклюжи, наскоро скреплены из сырого дерева, а то и вовсе соединены скобами внахлест...
Пустота! Ледниковый склон между землёй и небом.
Сдвиг плоскостей, иконная горка, лоснящийся самосброс.
Читать дальше
