Самое интересное, что все персонажи этой истории остаются для зрителя фактически незнакомцами. Подозреваемого мы даже толком не видим в лицо. Так, ходит по улицам длинный шкет с рюкзачком, разбрасывает окурки… Стукач показан один раз и на среднем плане. Девушка – просто девушка в шапочке, без лица… Да и полицейский (Драгос Букур) – не то чтобы запоминающаяся яркая личность. Ходит по улицам, ссутулившись, засунув руки в карманы, следит, пишет отчеты, отрешенно ест суп, общается с молодой женой - учительницей румынского языка, которая травит его какой-то немыслимой песенной попсой и со знанием дела рассуждает про анафору. Кажется, они пока еще любят друг друга. С коллегами у полицейского отношения вялые. С начальством, надо полагать, - напряженные. Ну да, он – герой! Всем вокруг на все наплевать, а он вроде как переживает, действует, борется, не сдается… Но эта коллизия - неравнодушный мент против уныло-бесчеловечного провинциального сонного царства - выстраивается в фильме не за счет пафосных диалогов или яркой актерской харизмы, а исключительно за счет виртуозных манипуляций со временем повествования.
Это что-то невероятное! На экране ничего ровным счетом не происходит, а ты сидишь как пришитый и с неослабевающим вниманием смотришь, как герой идет вдоль забора или старуха в домашних туфлях тащится в магазин.
Как автор этого добивается?
Ну, поначалу заинтересовывает сам факт слежки. Ты еще не знаешь: кто следит, за кем и почему, но уже «идешь рядом», смотришь по сторонам, внимательно подмечаешь детали…
Потом режиссер в общих чертах обрисовывает коллизию, и зритель потихоньку начинает «болеть». Нужны хоть какие-то улики и доказательства в пользу подозреваемого - и вот ты уже терпеливо «торчишь» рядом с полицейским на углу у разрытого котлована, опоясанного строительной лентой, смотришь с надеждой на запертые ворота дома напротив, ждешь: а вдруг из этой серой, бессмысленной ваты выпадет, появится нечто, что привнесет в ситуацию определенность, смысл, расставит все по своим местам. Не появляется. Но ты уже потратил на ожидание время собственной жизни, тебе уже не все равно. И этот фонарный столб, непритязательный магазинчик на заднем плане, куча земли, изгиб дороги, случайная старушка с собачкой - стали значимой частью твоего внутреннего пейзажа, частью твоего «я».
Затем режиссер загоняет героя в ситуацию цейтнота. Время упущено. Его уже практически не осталось. Нужно нарыть хоть что-то, чтобы были основания для пролонгации сроков расследования. Герой ходит по кабинетам: архив, паспортный стол, ОВИР, местная ГИБДД… Просит, умоляет, требует - ему нужна информация на фигурантов дела и их родственников. В каждом кабинете одинаковый разговор: «Сегодня сделаешь? К обеду? К часу? К четырем?»…
И опять ничего существенного: кто-то когда-то скрылся с места ДТП, кто-то часто пересекает границу… К делу все это прямого отношения не имеет. Кто поставщик наркотиков - по-прежнему непонятно, но герой тщательно подшивает все бумажки и вместе с напарником – сонным, добродушным идиотом предпенсионного возраста - отправляется к начальству на ковер.
Кульминация – десятиминутный эпизод ожидания в начальственной приемной. Босс через секретаршу требует папку с делом, изучает у себя в кабинете за кадром, а герой ждет. Просто сидит в кресле, нервничает и ждет. Коллега шуршит газетой. Толстая, колоритная секретарша бойко печатает на компьютере. Время тянется фактически в режиме реального. Зритель уже на пределе. Он намагничен. Он искренне восхищен: не каждый день тебя заставляют с таким напряжением следить за ходом абсолютно минималистской интриги, намертво приковывая твое внимание к ничтожным событиям только за счет виртуозного выстроенного ритма. Вот, думаешь: кино так кино!
Ну, и развязка. Момент истины.
Героя вместе с напарником зовут в кабинет. Начальник (Влад Иванов) – среднестатистический сорокалетний чиновник: не идиот, не сатрап и не гений сыска. Безликий, вежливый, терпеливый, жесткий… Бумажки в папке его нисколько не убедили. Он требует немедленного задержания подозреваемого. Герой возражает. Он не хочет ломать мальчику жизнь. Ему совесть не позволяет. Далее следует развернутый лингвистический диспут. Слово «совесть» начальник велит идиоту-напарнику написать на доске. Потом заставляет героя дать слову определение. И наконец, просит секретаршу принести Толковый словарь румынского языка и требует зачтения вслух словарных статей «Совесть», «Закон», «Полицейский»… Выясняется, что у слова «полицейский» смысловых пересечений со словом «совесть» нет. А вот со словом «закон» - есть. И либо наш полицейский действует по закону, либо по совести, но уже как частное лицо, уволившись из полиции.
Читать дальше
