Борис Любимов.
Практики неочевидного: история чтения как история человека
Роже Шартье. Письменная культура и общество. Перевод с французского И. К. Стаф. М., “Новое издательство”, 2006, 272 стр. (“А”).
"Новое издательство” неспроста выпустило книгу Роже Шартье в серии “А”, в рамках которой российскому читателю уже были представлены некоторые “знаковые” для гуманитарной мысли современного Запада авторы и тексты1: французы почитают его как одного из своих самых значительных современных историков. Читающих по-русски Шартье успел заинтересовать публикациями в альманахе “Одиссей. Человек в истории”2, переведенной у нас несколько лет назад книгой “Культурные истоки Французской революции” (М., “Искусство”, 2001) и опубликованным в “Новом литературном обозрении” (2003 /60/) диалогом с Пьером Бурдье. Вообще книги (всего их около двадцати) и статьи Шартье переведены на множество западных и восточных языков, а сам он возглавляет Центр исторических исследований при высшей школе общественных наук (EHESS) в Париже, успевая при этом преподавать во Франции и в США, организовывать международные конференции и вообще выступать в типично французской роли публичного интеллектуала. По счастью, при всей своей известности Шартье оказался свободен от “культового” статуса, которым были обременены на родине и за ее рубежами такие его соотечественники, как, скажем, Мишель Фуко, Жан-Поль Сартр или Жак Деррида. Думается, именно по счастью: это сохраняет читательский взгляд более беспристрастным.
В очерках, составивших сборник (увы, “Письменная культура и общество” — именно сборник; а почему “увы”, о том чуть ниже), представлена история одной из стержневых практик западной логоцентричной культуры — чтения, взаимоотношения человека и текста и того влияния, которое текст оказывает на своих реципиентов. Кстати, тем, что такая дисциплина, как “история чтения”, вообще существует, мы во многом обязаны именно Шартье: историю чтения принято отсчитывать от выхода в свет фундаментальной четырехтомной “Истории французского книгоиздания”3, редактором которой был он вместе с крупнейшим французским историком книги Анри-Жаном Мартеном. Последовавшие за ней сборники статей на ту же тему, которые редактировал Шартье, окончательно утвердили рождение нового направления4.
То, чем он занимается, стоило бы причислить к истории неочевидного. Вообще-то у этой области исследований (скорее совокупности областей) есть и более ортодоксальные названия: история образования, история книгопечатания (с особым интересом к соответствующим культурным практикам Старого порядка), социология текстов и история письменной культуры (лекцию с таким названием Шартье в сентябре 2006 года читал в Москве в РГГУ). “Неочевидное” же здесь напрашивается в состав термина потому, что на самом деле эта дисциплина занимается очень тонкими связями, которые обыкновенно не осознаются вовлеченным в них человеком — и тем вернее на него действуют. “Социология” — это далеко не все. Не в последнюю очередь рассматривается здесь еще и антропология чтения, его психосоматика.
Одна из ведущих мыслей Шартье состоит в том, что текст — не умея существовать помимо своего носителя (пергамента, бумаги, экрана… список открыт) — влияет на читателя не только своим содержанием, но особенностями этого “носителя”: своей плотью, материальным обликом, фактурой. И еще неизвестно, между прочим, чем — больше. И это, по Шартье, имеет очень далеко идущие культурные последствия: может быть, именно в этом он видит источник чуть ли не всей “пластики” культурного формообразования.
Если содержание текста формирует лишь идеи и образы в читательской голове, то структура и фактура его носителя — сами телесные привычки человека. Его телесное самочувствие; характерную для него степень телесно переживаемой свободы. Простейший пример: чтение свитков в античном мире требовало участия обеих рук — читая, человек мог при этом разве что диктовать, а вот писать — уже нет. “<���…> Революционные изменения, вызванные появлением кодекса, породили новые, невозможные прежде жесты: появилась возможность листать книгу, легко находить и цитировать какой-либо отрывок с помощью указателей, отсылающих к ее листам или страницам, отрываться от чтения, сравнивая различные фрагменты в одной и той же книге или в разных книгах, читаемых одновременно…” — замечает И. Стаф.
Читать дальше
