Кружков Григорий Михайлович родился в 1945 году в Москве. По образованию физик. Поэт, переводчик, эссеист, многолетний исследователь зарубежной поэзии. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Государственной премии РФ (2003). Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.
* * *
Тенью пробегает по стене,
Прячется, как ящерица, в щели.
Никогда не представала мне
В юной пене, как у Боттичелли.
Как Афина, в шлеме и с копьём
Из моей главы не выходила;
На рассвете огненным перстом
Грозных слов на сводах не чертила.
В горной чаще, темной и глухой,
Путь не преграждала, как волчица;
На балу пренебрегала мной,
Да и не умел я волочиться.
Одного хватало мне вполне
Взгляда недоверчиво-родного...
Только ящерица на стене.
Только буквица в начале слова.
Al Monte
Bene non seppi; fuori del prodigio
che schiude la divina Indifferenza… [1]
Я видел дом, где родился Монтале.
Из города зигзагом круто в гору
идет дорога. Место это впору
тому, кто сделал свой сальто-мортале
из вечности — сюда.
Над самой кручей,
как крепость, возвышается палаццо.
Над ним лишь небо,
есть где разгуляться
орлу и ветру, молнии и туче.
Внизу — всё, от чего, не видя блага,
его глаза навеки отвернулись:
толкучка мачт и генуэзских флагов,
торгашеская узость тесных улиц.
Вверху — пустого воздуха остуда,
донесшееся восклицанье птичье,
взлёт сокола
и то, что выше чуда:
небес божественное безразличье .
Корсо Догали
Генуя
Памяти Друзиллы Тандзи
Avevamo studiato per l’aldila
un fischio, un segno di riconoscimento [2] .
в семьдесят лет женятся по любви
что было дальше
мушка сломала лапку
и умерла
сколько хочешь свисти зови
не досвистишься
легче сыскать булавку
в сердце
легче вынуть ее
бродит всю ночь
призрак под простынею
и качается хлопает высохшее белье
между соседским окном
и другой стеною
ветер ночной
с улиц сдувает сор
листья бумажки
всё что цепляется слабо
за мостовую
вселенная катится как колесо,
под гору
по колеям своим и ухабам
волнами ходит
холод сквозной с реки
время-аптекарь
что-то толчет в своей ступке
ножки твоей терпсихоры
слишком тонки
ручки и крылышки
слишком прозрачны и хрупки
ветер свистит в переулках
свистни и ты
может быть отзовется
какая-то искра
свистни не бойся
и до конца темноты
жди из-за двери балконной
ответного свиста
Король червей
Поднял шишку и держу в руке
И дивлюсь необычайной шишке —
Где-то там — от дома вдалеке —
В райском лигурийском городишке.
Плакавший когда-то над Муму,
Разве знал я, как цветет агава?
Палочку найду и подыму —
Вот и будет скипетр и держава.
Приосанюсь, погляжу грозней —
Даже бровь насуплю шутки ради…
Может, стану Королем червей
При каком-то будущем раскладе.
* * *
Искупаться мне в котлах,
В молоке и в двух водах…
Шершавая весна. Половичок,
Прижатый ветром к выгнутой решетке
Балкона, как худая рубашонка
К торчащим рёбрам нищего,
взлетает
И падает во дворик.
Пыль и солнце,
И шелушенье губ, и отвращенье
К снующим в небе некрасивым птицам.
Всё к одному — всё сводится к одной
Брезгливой мысли — нежеланью жить,
Брить морду, умываться и стареть.
А тут еще весна на горизонте,
И гарь, и отключение воды —
Сперва студеной,
а потом варёной…
* * *
Шарманка за окном на улице поёт…
А. Федоров
Бетономешалка под самым окном
Мешает, мешает, мешает уснуть,
Рычит, и урчит, и гудит гудуном,
И крутит, и мутит рассветную муть…
Мешает, — и кажется, сам я в замес
Уложен, и в вязком растворе меня
Шатает, мотает, креня и гоня,
И месит, и бесит неведомый бес.
Читать дальше
