Яан Кросс. Открытие мира. Поэма, новеллы, повесть. Литературный редактор-составитель Людмила Глушковская. Таллинн, “Eesti Kultuurikeskus”; “Vene Entsuklopeedia”, 2006, 278 стр. Тираж не указан.
Избранное классика эстонской литературы в переводах Татьяны Верхоустинской, Эльвиры Михайловой, Светланы Семененко, Ольги Сама. Начата книга поэмой “Открытие мира” в переводе Бориса Слуцкого; далее следует подборка новелл и повесть “Час на стуле, который вращается”. В конце — три небольших эссе, посвященных личности и месту в литературе Яана Кросса: “Выше собственного страдания” Юло Туулика, “Яан Кросс: эстонский миф” и “Человек из Генуи” Рейна Вейдеманна (“Можно говорить о целом мире Яана Кросса с его проблемами, сюжетами и действующими лицами, предполагающем бесконечные подходы к его творчеству. Уже сегодня можно вести речь о кроссиане. Миры, подобные созданному им, рецепция из которых сформировала маленькие расширяющиеся универсумы в эстонской, да и не только в эстонской, литературе, можно перечесть по пальцам одной руки. Поэтому возникают колебания, связанные с осознанием того, что Кросс принадлежит не только эстонцам, он также великий европеец”; “Основная тема в творчестве Яана Кросса — как выжить нашему народу в трагических обстоятельствах, как остаться в этих обстоятельствах независимым, самостоятельным…”). Яан Кросс: “Если то, что хотим, сказать не можем, / ибо навлекаем беду и хулу, — / ни слова тогда, пусть сводит скулу / молчание, / в счет его впишут тоже”.
Майя Кучерская. Бог дождя. М., “Время”, 2007, 320 стр., 10 000 экз.
Вторая после завоевавшего популярность и ставшего финалистом Бунинской премии в 2006 году цикла “Современный патерик” книга Кучерской, на этот раз — роман, написанный по мотивам ее ранней прозы (“История одного знакомства”. — “Волга”, 1998, № 10). Журнал намерен отрецензировать новую работу писателя.
Инна Лиснянская. Сны старой Евы. М., ОГИ, 2007, 96 стр., 1000 экз.
Стихи 2005 — 2006 годов: “Эта жизнь, подобная рогоже, / Прижатой к коже, — / Так груба, что уже не надо / Искать в ней лада, / Так жестка, что уже не стоит / Искать покоя, / Так шершава, что лучше наружу / Выпустить душу”.
Александра Маринина. Чувство льда. Роман. М., “Эксмо”, 2006, 260 100 экз. Книга первая — 320 стр. Книга вторая — 320 стр.
Знаменитый автор детективов делает попытку перейти на поле социально-психологической прозы — новый роман Марининой, сохраняя элементы детектива, строится по жанровым канонам семейной хроники.
Б. А. Можаев. Мужики и бабы. М., “Арда”, 2007, 704 стр., 2000 экз.
Из классики “задержанной русской литературы” ХХ века — эпическая проза одного из ведущих русских прозаиков второй половины века, написанная на материале жизни русской деревни в прошлом столетии.
Братья Пресняковы. Изображая жертву. М., “КоЛибри”, 2007, 256 стр., 20 000 экз.
Роман, написанный Олегом и Владимиром Пресняковыми по мотивам их знаменитой пьесы и киносценария.
Ольга Седакова. Музыка. Стихи и проза. М., “Русскiй мир”, 2006, 480 стр., 3000 экз.
Стихи и эссеистика известного поэта, изданные в серии “Литературная премия Александра Солженицына”.
Игорь Смирнов-Охтин. Былое безумие. Опыт лоскутного романа. СПб., “Алетейя”, 2007, 287 стр., 1000 экз.
Автобиографическая — лирическая, ироническая, аналитическая — проза в жанре мемуарного романа (“новой мемуаристики”), центром которого автор делает питерский литературный — и не только — андеграунд 60 — 70-х годов (Довлатов, Гребенщиков, Курёхин, Чирсков, Кривулин и другие), а также — то из живой жизни живых людей в условиях “развитого социализма”, что редко попадало в поле зрения советской литературы.
Саша Соколов. Тревожная куколка. СПб., “Азбука-классика”, 2007, 192 стр., 5000 экз.
По сути, четвертая — после “Школы для дураков”, “Между собакой и волком” и “Палисандрии” — книга Саши Соколова. Обозначение ее жанра как сборника эссе не совсем точно, потому как, что бы ни писал Соколов — текст выступления на конференции “Русская литература в эмиграции” (“На сокровенных скрижалях”), или воспоминание о СМОГе (“Общая тетрадь, или же Групповой портрет СМОГа”), или лекцию для американского колледжа (“Ключевое слово словесности”), — он продолжает писать свою прозу, прихотливую, плотную, метафоричную, а в социально-психологическом, в историко-литературном и подобных смыслах — почти “аутичную”, короче, то, что сам автор называет “проэзией”: “Закатиться бы, сударь, на двадцать третий иероглиф: где хорошо. Например, в Хорошево, в бор, в пенаты серебряной молодежи. Короче — прочь. Это будет трамвай гумилевского толка; вагон, ударившийся в бега; экипаж, насвистывающий на ходу грибоедовский вальс пополам с каким-то персидским мотивом. Экспресс подают. Ты входишь. А все остальные — они уже там как там. И тогда начинается все остальное. Особенно — наше время. Поздравь себя с ним, обернувшись; не оттого ль исцелиться от оного не дано никаким иным, что оно бесподобно. Оно подобало вам, подходило, шло…” — это цитата из эссе про СМОГ, в котором собственно информация о содержании и истории поэтического и — в не меньшей степени — общественного явления середины шестидесятых содержится в развернутом подзаголовке эссе, а остальной текст представляет вот этот поток поэтического сознания. Кроме трех уже названных в книгу вошли эссе: “Открыв — распахнув — окрылив”, “Тревожная куколка”, “В доме повешенного”, “Palissandre — c’est moi?”, “Портрет художника в Америке: в ожидании Нобеля”, “Знак озаренья”, “Конспект”, “О другой встрече”.
Читать дальше
