“Аутисты и шизофреники, ускользая от объятий социума, создали великий симулякр. И этот симулякр они назвали истиной. Люди не от мира сего всегда будут опасны для общества, ибо общество построено на лжи. Наука – это не способ деятельности человека, не социальный институт. Это воображаемый экскурс в то, что может оказаться истиной, путешествие туда, где грезы становятся объектами, а заблуждения – практически оправданными истинами”.
“Современная наука, как, впрочем, и современное искусство, возникает в тот момент, когда аутистов и шизофреников силы реального выдавили из их убежища, когда в науку пришли нормальные люди, так называемые реалисты”.
“Современная наука сама стала неотъемлемым элементом социальной реальности, утратив напряжение разрыва между воображаемым миром и реальным. Хочу заметить, что без этого напряжения не может существовать сознание не только ученых, но и у любого человека вообще. Современная наука – это наука, в которой на место сознания встал язык”.
Екатерина Дёготь. Одинокая гармонь. – “Ведомости. Пятница”, 2010, № 11, 26 марта .
“Но как-то неприятно осознавать, что твоя интеллектуальная позиция вдруг совпадает с государственно-политической”.
Дометий Завольский. Правозащитник Сталин и дизельпанк. – “АПН”, 2010, 5 марта .
Среди прочего: “Лет десять назад в рекламе или в развлекательных телешоу, служащих для нее упаковкой, иногда использовались культурные или исторические отсылки, даже довольно сложные. Ныне в сходных материалах предельная интеллектуальная нагрузка состоит в обыгрывании образов даже не кино-, а телеперсонажей, считающихся общеузнаваемыми, либо в эксплуатации масскультовых псевдостилей, (1)раскрученных(2), прежде всего, той же рекламой: лжедальневосточного (кимоно, катаны, утробно-визгливые звуки), лжероманского (фламенко, мускулистые брюнеты, крикливые красотки) и т. д. Если воспользоваться строчкой Саши Черного, в ход уже идут (1)пародии на пародии(2) (рифма – (1)чревоугодие(2)). В рафинированном виде претворяется в жизнь принцип общества потребления, подмеченный Жаном Бодрийяром: идея потребления (в том числе – потребления коммерческого телепродукта) потребляется как самодостаточный продукт. И здесь уже (в отличие от опытов пелевинского героя) положение стремится к абсурду: образы, которые должны привлекать внимание к продукту за счет своей узнаваемости, на деле обретают ее, ибо мелькают на экране. (1)Россия, которую мы потеряли(2), в этом медиапасьянсе сводится все больше к неуместному использованию (1)I(2) с точкой да твердых знаков, да к неостроумным образам каких-то купчин и (1)енералов(2), глупость которых должна потрафить нынешним (1)людям в бумажных воротничках(2) (как окрестил невзыскательных (1)менеджеров(2) тот же Саша Черный)”.
Сергей Ильин (Мюнхен). Мнимая неизбежность. Размышления о феномене самоубийства в связи с кончиной Роберта Энке. – “Крещатик”, 2010, № 1 .
Среди прочего: “Но допустим, что ни болезнь, ни старость не кончались бы тем, чем они кончаются. То есть смертью. Предположим, что за ними следовала бы метаморфоза . Да, самое обыкновенное превращение человека в обезьяну или жабу, змею или насекомого, птицу или рыбу, словом, в кого угодно (сообразно, скажем, наклонностям его характера). И допустим, далее, что процесс этот был бы, во-первых, естественным, а во-вторых, неизбежным. Что же, встает вопрос, согласились бы мы на подобные чудовищные с человеческой точки зрения превращения, если бы их от нас потребовала мать-природа? Да или нет? Но не согласиться значит попросту убить себя, потому что другого выхода просто нет... И почему-то думается с цинической долей достоверности, что мы позволили бы природе проделать над собой любую метаморфозу, при условии, что она мастерски это сделает. Мастерски означает в данном случае – абсолютно естественно и неотвратимо, то есть точно так, как (1)навязаны(2) нам болезнь, старость и смерть. <���…> И если бы путь этот не оканчивался смертью, а вел к дальнейшим метаморфозам: от высших животных к низшим и далее к насекомым, а потом к растениям и в конце концов к неорганическому миру – всего лишь крайний и самый неблагоприятный случай реально допускаемой буддистами реинкарнации! – что же!.. мы, очевидно, проделали бы и такой путь. Мы попросту привыкли бы к нему, как привыкаем совершать обычный наш (1)маршрут(2) – от рождения к смерти”.
Читать дальше
