-1
Альманах “День поэзии” и современное поэтическое книгоиздание. Составитель В. К. Солоненко. М., “Вест-Консалтинг”, 2006, 88 стр.
Брошюра посвящена юбилею знаменитого в советское время альманаха. Самое ценное в ней, видимо, — это роспись выходных данных всех альманахов и выборочный указатель рецензий. Кроме того, историку литературы будут любопытны воспоминания участников давних событий, как альманахов, так и собственно поэтических праздников (особенно воспоминания Льва Аннинского — как пристрастного, но вдумчивого очевидца эпохи). Но “аналитическая” часть, как говорится, оставляет желать лучшего. Поскольку отнюдь не все участники сборника — и те, кто вспоминает “День поэзии”, и те, кто анализирует современное поэтическое книгоиздание, — адекватны современной литературной ситуации. Поражают даже не неточности в деталях, а некое общее временнбое смещение: участники сборника предъявляют поэзии и литературному процессу запрос исходя из ценностей примерно двадцатилетней давности. Не то чтобы он был неверен в своей сути, а просто невыполним в силу сложившейся литературно-политической и социокультурной обстановки. Скажем, современных поэтов не очень волнуют судьбы страны, точнее, волнуют, но не в такой форме, как это хотелось бы Николаю Переяслову. Ну так ведь в наше время именно зона частного высказывания наделена смыслом (в отличие от насаждаемого общезначимого). Или вот Анна Кузнецова совершенно верно подмечает, что между книжным бизнесом и литпроцессом при общности объекта (автор — книга — читатель) есть существенная разница: то, что для литпроцесса — цель, для процесса издательского — лишь средство. Но вывод, что книгоиздание “подгребает под себя литературный процесс, выдавая себя за него”, — ригористичен и однобок. Без развитого книгоиздания и полноценное функционирование некоммерческой его части невозможно (ср. ситуацию начала 90-х). И далее в том же духе.
ТЕАТРАЛЬНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ПАВЛА РУДНЕВА
1. Творческая лаборатория “Четвертая высота. Современная детская драматургия”. Саратовский театр юного зрителя. 15 — 23 марта 2007 года.
Существуют две опции, по которым современный театр обновляется хуже всего. Тягучий, мучительный, порою кровавый процесс обновления репертуара, модернизации смыслов и пересмотра ценностей менее всего затрагивает две заповедные зоны. Во-первых, спектакли о Великой отечественной войне, где национальную трагедию до сих пор постигают литературой двадцати-сорокалетней давности, невзирая на то, как изменилось представление о войне с помощью массового и элитарного кинематографа, публицистики, романистики. Вторая опция, речь о которой пойдет здесь, — это театр для детей, целиком и полностью пребывающий сегодня в иллюзиях старомодных представлений об искусстве сцены.
Считается (и совершенно справедливо), что театр для детей — зона театральной халтуры, безответственная игра на понижение, уверенность в том, что дети — зритель без вкуса и способности возмущаться, предъявлять эстетические претензии к тексту. Известная и прославленная максима Николая Коляды звучит так: “Пионер — сопливый, но рубль в кассу несет”. Означает она самую простую и понятную вещь: детский театр — пространство гарантированного получения прибыли, не зависящего от качества.
Детский театр в советском обществе превратился в обязаловку — в феномен “театров юного зрителя”, которого нет ни в одной стране мира. Как только город достигал численности населения, приближающейся к полумиллионному, в городе непременно выстраивали ТЮЗ, куда обычно ссылали режиссеров либо неугодных власти, тем самым принуждая их к нелюбимой работе, либо невостребованных “взрослыми” театрами. Устанавливалась незримая иерархия: кукольный театр — для малышей, ТЮЗы — для подростков, театры драмы — для солидной публики. Между тем театр для детей — призвание, которое дано минимальному проценту творческих людей; сказочники рождаются еще реже, чем поэты.
Принудительная система “тюзятины” моментально распалась в шальные годы перестройки — практически все ТЮЗы страны изменили название: либо на нейтральное, как в Рязани, — “Театр на Соборной”, либо — на Молодежный театр. Последних было большинство, и, в сущности, это “взросление” ТЮЗов от малышковой аудитории к тинейджерскому искусству означало следующее: бессмысленность и размытость определений спектакля “для старшего школьного возраста”, “для младшего школьного возраста”. Утверждалось понятие “семейный спектакль”, “спектакль для всех” — как более естественное.
Читать дальше
