Сериал вообще задуман как источник прикладных моделей жизни, своего рода практическое руководство по ее проживанию. В данном случае “в саму форму” его встроены “потребление как развлечение и идеальный lifestyle”: “В нем зрительницы могут проживать блистательную жизнь и гордо выхаживать в туфлях от Manolo Blahnik, восхищенно постукивая каблуками”. А поскольку они “более не хотят <���…> жить чужой жизнью”, “канал НВО открыл на своем сайте онлайн-аукцион, на котором распродаются дизайнерские платья и другие особо желаемые предметы, которые принадлежали героиням „Секса в большом городе” и появлялись на экране. <���…> Мелькнувшая в сериале расшитая блестками сумочка в виде американского флага, которая стоила тридцать долларов в бутике Патрисии Филд, была продана на аукционе” — благодаря своей эксклюзивности — аж “за 510 долларов”.
Прежде чем поддаться иронии, которую вызывают все эти заботы, стоит вспомнить о том, что на самом деле к глубоким смыслам имеет отношение буквально все — независимо от того, в какой степени мы это замечаем.
“Мелочи” складываются в стиль. Стиль — уже целое развернутое высказывание человека о себе, о смысле своего существования, о своем месте в мире и социуме. Это позиция. И вот это уже можно и должно обсуждать.
Не поэтому ли столько места и в сериале, и в статьях его толкователей уделяется бытовым предметам, моде, стилю, их принципам? “Fashion” (видимо, переводчик счел, что английское слово адекватнее, да так его без перевода и оставил) и связанным с модой “культурным моделям” посвящен целый раздел, а в нем — особая глава, написанная Стеллой Бруцци (профессор теории и практики кино в Университете Лондона) и Памелой Ч. Гибсон (преподаватель Fashion-колледжа в британской столице): “Стиль как пятый главный герой сериала: fashion, костюмы и роли”.
Вот именно: костюмы и роли. Ведь всякий костюм — это уже роль. Даже — всякая его деталь.
Весь сериал, пишут Бруцци и Гибсон, — “бесконечная демонстрация лейблов и навязчивое подчеркивание стиля”. Героини шагу в простоте не ступят: что ни вещь, то знак. “Когда девушки загорают у бассейна, камера сознательно помещает в кадр окружающие их дизайнерские аксессуары: солнечные очки от Chanel, солнцезащитный козырек и сумочка от Louis Vuitton и сумочки от Fendi”. Все это, конечно, “наглядно демонстрирует принцип „потребления напоказ””; но смысл происходящего явно не сводится к коммерческому.
Стилистически значимые детали на каждом шагу обнаруживают себя как язык, посредством которого можно не только вписать себя в одну из ролей: “<���…> Кэрри появляется в леопардовом платье и с винтажным кольцом на пальце, что призвано свидетельствовать о том, что она капризная романтическая особа…” — но и вообще сказать что угодно: так, в одной из серий “поддельная сумочка от Fendi становится структурирующей серию метафорой, в ней соединяются неодобрение конвенциональной женственности и повального увлечения дизайнерскими брендами”.
Бытовые детали, которыми окружает себя человек, — один из уровней, на котором происходит, причем постоянно, “антропоургическая” культурная работа: выделка человека, формирование свойственного данной культуре человеческого типа. Видимо, сегодня это — Человек Пластичный, чья индивидуальность существует не в статике, а в динамике. Не как данность, а как процесс.
Это вполне способно быть ответом на ситуацию кризиса ролей и моделей поведения.
Бруцци и Гибсон обращают внимание на то, как из элементов стиля персонажи лепят свою пластичную, протеичную индивидуальность. Создают себя подручными средствами (чаще всего — с помощью одежды). В сериале, по их словам, “еще чувствуются пережитки веры в неизменную идентичность персонажа”, уже уживающиеся, однако, с “концепцией, наделяющей стиль некой автономностью”. Какой именно, они опять же не проговаривают, ограничиваясь цитатой из Сары Джессики Паркер о том, что fashion — “пятый герой сериала”. Но, кажется, речь тут может идти и об “автономности” стиля как — на ходу собираемого из заданных культурой деталей — инструмента для формирования человека.
Не поэтому ли сериал дает столь привлекательный повод к постановке важных (даже, страшно сказать, вечных) вопросов совершенно независимо от того, в какой степени они есть в нем самом?
Вот ведь какое характерное признание одной зрительницы цитирует Астрид Генри (профессор английского языка и women’s studies в Колледже Святой Марии, США, Индиана) в своей работе о нашедшей выражение в сериале “третьей волне феминизма”: “<���…> это сериал о целом культурном движении <���…>. Наше поколение и те, кто родились после нас, выросли со свободой выбора. Нам не нужно было выходить замуж во столько-то лет, мы могли спокойно делать карьеру, если хотели этого <���…>. У нас есть все, чего мы хотели в девятнадцать лет. А что нам делать сейчас?”
Читать дальше
