Ю. Н. Рейтлингер (сестра Иоанна) и о. Сергий Булгаков. Диалог художника и богослова. Дневники. Записные книжки. Письма. М., “Никея”, 2011, 376 стр., 2000 экз.
“Книга посвящена творческому диалогу известного русского священника, философа и богослова о. Сергия Булгакова и его духовной дочери, художницы Юлии Николаевны Рейтлингер — сестры Иоанны, посвятившей себя иконописи в эмиграции и по возвращении в СССР.
Впервые опубликованы не изданные ранее записные книжки, духовные дневники, письма и воспоминания Ю. Н. Рейтлингер. В качестве приложения публикуется статья о подруге Ю. Н. Рейтлингер Лидии Никаноровой, яркой и практически неизвестной в России художнице.
Основную часть иллюстраций книги составляют уникальные архивные фотографии, иконы и рисунки из частных собраний и Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева” (от издателя).
Михаил Ходорковский. Статьи. Диалоги. Интервью. М., “Эксмо”, 2010, 192 стр., 20 000 экз.
Книга статей и интервью, данных Григорию Чхартишвили, Борису Стругацкому и Людмиле Улицкой.
Составитель Сергей Костырко
ПЕРИОДИКА
“АПН”, “Ведомости. Пятница”, “Взгляд”, “Время новостей”, “Газета.Ru”, “Завтра”, “Известия”, “Искусство кино”, “Нева”, “Неприкосновенный запас”, “Новая газета”, “Новые Известия”, “OpenSpace”, “ПОЛИТ.РУ”, “Православие и мир”, “Роскультура.ру”, “Российская газета”, “Русский Журнал”, “Топос”, “Фокус”, “Частный корреспондент”, “Читаем вместе. Навигатор в мире книг”, “Эксперт”
Михаил Айзенберг. Величина постоянная. — “ OpenSpace ”, 2010, 23 ноября .
“Откуда пошла идея, что читатель стихов исчезает и уже почти исчез, понятно: от авторов, теряющих прежние тиражи. Но совсем непонятно, почему ей поверили сразу и без доказательств. <���…> По имеющейся статистике доля читающих стихи более или менее постоянна: 3 — 4 процента взрослого населения. Простая арифметическая прикидка дает цифру вовсе не унизительную”.
“Внимание к стихам не исчезло, но очень сильно перераспределилось. Катастрофа ли это? Вероятно. <���…> Но катастрофа не окончательная, а, условно говоря, рабочая . Мне кажется, что количество людей, читающих стихи, прямо соотносимо с природой самих стихов: ведь и поэзия — величина постоянная. Но постоянная не значит неизменная. Постоянство в меняющемся мире испытывается на прочность, риск для него плодотворен, а мельчающая неизменность губительна. Рабочие катастрофы и есть эти необходимые испытания (отчасти напоминающие инициацию: обретение равных прав с поэзией прошлого). Изменившиеся условия — перераспределение и рассредоточение поэзии — требуют от автора основательного (именно до оснований) пересмотра позиции и стратегии”.
Андрей Архангельский. Гуманитарное Осколково. — “Взгляд”, 2010, 18 ноября .
“Если говорить о моральных заповедях гуманитария, то стоит упомянуть об одной опять же несложной для исполнения: заниматься тем, что нравится. Не идти на поводу у общественного мнения, у тех умников, которые говорят про необходимость „кормить семью” или „зарабатывать деньги”. Не слушать тех родителей, которые советуют сперва „получить хорошую работу”, „встать на ноги”, а уж потом подумать о любимом деле. Гуманитарий должен стремиться делать то, что ему по душе, — писать, учить, сочинять музыку, рисовать или думать (только не надо автора обвинять в поощрении безделья, наркомании и пьянства). То, что сегодня это звучит почти как вызов, говорит только о плачевной моральной ситуации в обществе”.
“Наконец, мы должны научиться платить за свою среду — за свои книги, клубы, спектакли, журналы и газеты. Мы привыкли, что все умное у нас или бесплатно, или почти бесплатно. Сказывается привычка к тому, что за высокий культурный фон всегда платило государство — как в 1960-е или 1980-е. Сегодня ни государство, ни бизнес не будут заботиться о комфорте гуманитарной прослойки. Это теперь тоже сугубо наше дело, дело нашей солидарности и ответственности”.
Андрей Архангельский. Царь Долдон. — “Взгляд”, 2010, 4 ноября .
“Вот уже лет десять я люблю Толстого прочной любовью и убежден, что лучше Толстого нет писателя. Какой-нибудь психотерапевт из начитанных сказал бы, что я, будучи невротиком, подсознательно ищу в основательном языке психологическую опору, а Толстой ее дает, как мне кажется. И то, что я называю „успокаивает” по отношению к языку Толстого, говорит лишь о том, что я нахожусь в состоянии стресса и что мне вместо Толстого стоило бы почитать что-то вроде „Как перестать беспокоиться и начать жить”. А социолог добавил бы, что тот, кто в юности пережил распад страны и смену социального строя, вокзалы с китайской едой и сумки с китайской одеждой, ищет в Толстом замену отца-государства — стабильного, прочного, предсказуемого. Все это так, но Толстой выше любого анализа”.
Читать дальше
