Жизнь Незнайки также есть организация досуга, и в этом смысле он — древний грек. Характерно его чисто аристократическое презрение ко всякого рода физическому труду. Он просто систематически не принимает в нем никакого участия. Например, очень характерна ситуация с созданием воздушного шара: “Всем нашлась возле шара работа, а Незнайка только ходил вокруг да посвистывал” (1.6). Здесь мы сталкиваемся с классическим отношением советской мысли к проблеме Древней Греции. Суть критики неизменно сводится как раз к тому, что свобода древнего грека куплена ценой несвободы его раба, слуги, ремесленника или еще кого-то. Так слово “свобода” начинает приравниваться к слову “эксплуатация”. В то время как все трудятся, древний грек “ходит вокруг да посвистывает”. Но на самом-то деле он не посвистывает, а, возможно, пестует в своем уме идею какого-нибудь философского произведения, которому еще предстоит удивить этот мир. Вот и про Незнайку мы скажем, что не знаем, посвистывает он или нет. Автору хочется доказать нам, что посвистывает, а мы будем упорно держаться той точки зрения, что не можем знать наверняка. Может быть, он как раз сочиняет в это время новые стихи? Автору хочется представить Незнайку лентяем, но мы скажем, что он просто не считает конструирование воздушного шара “своим делом”. Пусть они там строят, а я полечу — в этом и есть суть организации свободного времени. Полностью освободить себя от всего того, что может быть условно названо “работой”, и находиться неизменно в сфере того, что называется досугом. Конструирование воздушного шара — это, безусловно, работа. Полет на воздушном шаре — это, безусловно, досуг.
Наиболее полно принцип организации досуга как жизненного кредо Незнайки раскрывается перед нами в романе “Незнайка в Солнечном городе”. Начинается этот роман со вскоре осуществившейся мечты Незнайки о волшебной палочке. Эту мечту можно назвать также и мечтой об абсолютной свободе, так как что такое и есть волшебная палочка, как не воплощение абсолютной свободы. В итоге он получает палочку, и его время, таким образом, окончательно приобретает форму досуга, и дело остается только за тем, чтобы грамотно его организовать. Тут же найдено и решение: путешествие! Путешествие это превращается в путешествие в Солнечный город.
Тут интересно отметить, как трансформировалась окружающая действительность для Незнайки при получении волшебной палочки. Это лучше всего описывается следующим образом: “Хотим, чтоб у нас автомобиль был, как у Винтика и Шпунтика, и чтоб я управлять умел!” (2.4). При желании здесь опять можно увидеть лишь лень. Не хочет учиться водить машину, лентяй. Но мы, уже вооружившись представлением о Незнайке как об аристократе, скажем, что он не хочет учиться водить автомобиль принципиально. Не его это дело. Его дело ехать на автомобиле. Если бы не волшебная палочка, он, очевидно, хотел бы, чтобы его везли. Кто-нибудь вроде личного шофера. Но при коммунизме не может быть личного шофера, и поэтому и возникает необходимость в волшебной палочке. Ну и дальше все путешествие превращается в один бесконечный “отпуск”. В то время как все горожане заняты общественно-полезным делом (а в Солнечном городе, как и подобает мегаполису, есть и рабочие, и архитекторы, и сторожа, и даже милиция), Незнайка “бьет баклуши”, отдыхает. И на самом деле вся его жизнь — такой вот отдых.
Но этим градации Незнайкиной свободы не исчерпываются. Как еще, вообще, определяется свобода? Вот, например, известная дилемма: свобода и детерминизм. Определенность и неопределенность со свободой в роли неопределенности. Элемент небытия в бытии. Что-то противостоящее Порядку, элемент хаоса, который не дает превратиться порядку в рутину. Так вот Незнайка и выступает неизменно в роли этого элемента хаоса. Эту его свободу можно условно назвать “анархической”.
То, что Незнайка неизменно выступает в роли чего-то, вносящего анархию в порядок, становится очевидно сразу же по ходу повествования из уже цитируемого выше отрывка: “Если Незнайка брался за какое-нибудь дело, то делал его не так, как надо, и все у него получалось шиворот-навыворот”. Это, как бы сказали философы (?), есть его сущностная характеристика.
Но давайте на конкретных примерах посмотрим, как проявляется эта его анархическая свобода. Пример номер один есть уже рассмотренная нами выше творческая активность Незнайки. Она просто-таки “взорвала” ситуацию в размеренно живущем Цветочном городе. Все было спокойно: Тюбик рисовал, Гусля играл, а Цветик сочинял стихи. Порядок. Тут на сцену выходит Незнайка со своей трубой, портретами и стихами. От порядка не остается и следа. Как уже говорилось, все кричат и грозят. Все цепляются за уже имеющееся в наличности бытие. Все боятся. Члены любой упорядоченной системы, очевидно, нутром чуют, что правы были древние, утверждая, что надо опасаться любых, самых невинных даже новшеств, так как они несут с собой опасность разрушения порядка вообще. В итоге Незнайку заставляют “замолчать”.
Читать дальше
