Он отключился. Сосредоточился. Но взгляд не отвел. Нельзя упустить момент. Прервется поток, и сколько сил потом придется потратить, чтобы узнать — есть ли у органов что-то конкретное именно на него. Может статься, так ничего и не выяснишь.
Сбежать, затеряться, конечно, пока можно... И мама так хочет вернуться на Урал, и жену бы с сыном туда забрать...
Но тогда — забудь про литературу.
А писание для него — способ жить. Не только выжить, но и возможность сказать миру: я есть. Я есмь. Самая честная и рискованная возможность. Ему нужен отклик. Вчера с Анной он это понял.
Если нет другого выхода, то, конечно, надо сразу сниматься с места... А если есть шанс остаться? Тут как хирургическая операция — нельзя на всякий случай, из перестраховки, отрезать от своей жизни важный кусок. Хоть это всего лишь почка, одна из двух.
Антонина Сергеевна как будто прочитала все эти вопросы. Женская самоотверженность. Не о себе она думала, говоря:
— Личное дело ваше пока чистое. Никакой мины там не заложено. И разговоров настораживающих на ваш счет никто не затевает. Правильно себя ведете. — Она снова вскинула руки, проверила надежность крепления косы к макушке, с силой воткнула высунувшуюся шпильку, поморщилась от боли и решительно зашагала прочь.
Так мать на полной скорости выбрасывает своего ребенка из машины, в которой их вместе везут на убой... Спасает?
6
Писать Евгений стал везде, где можно поставить пишмашинку и пристроиться самому. Хоть на корточках. Если знал, что в Подольск сегодня не вернуться, то в рюкзаке тащил ношу, которая совсем не тянула. О заработке заботился — регулярно посылал деньги жене, а когда она родила второго ребенка, дочку, то сам раз в два-три месяца отправлялся в поездку с чемоданом, набитым заказанными покупками. Марля, фланель, нитки... Все по списку, по бумажке — чтобы не забивать голову.
Если Анна, женщина (и еще какая!), может жить без быта, то ему ли не суметь... Никому из чужих не проболтался, что еще и вериги носит — о своих печется. Они все — его фундамент. Напоказ не выставляют. Не скрывал, конечно, что у него есть семья, особенно от подружек, но они-то обычно пропускают эту информацию мимо ушей.
Свободным человеком остался. В сороковом году...
В диалоге был со всем миром, а не с советской властью, поэтому пока исподволь изучал ситуацию и не предъявлял в официальные инстанции свои рукописи. Соседская Маруся даже не подозревала, что в ее чулане под коробом с изношенными ботинками (боязно выбрасывать — вдруг еще пригодятся...) растет стопка коленкоровых папок, завернутых в старые обои. Мать об этом знала, больше никто.
А успех? Официальный успех зависит от того, как ты сумел прочитать, предугадать чьи-то намерения. Или пусть даже больше — сумел понять, куда дует исторический ветер. Очень изменчивый.
В поездах хорошо думается. По дороге из Ленинграда он однажды и навсегда понял: в политиканстве не раскроется его личность, его нутро... Да и опасно, по-глупому опасно гулять на чужом пиру. Он увлечется, его занесет, как по пьянке... Нет... Не его это стезя. Тем более что он видел не только то, что на поверхности, но и корневую систему литературы. Она-то росла, развивалась, сколько бы ее ни разъедали страх и примитивная человеческая зависть, которыми так искусно манипулируют власти предержащие.
Хотя — зачем? Зачем им литература?
А, ясно: для большевиков первичнее не базисные, материально-денежные отношения, а надстройка. Именно надстройка, где главная сила — слово. Логично.
По-русски понять — значит принять. И даже больше. Еще один шажок безотчетно, с разбегу делает расхристанное сознание: объяснить явление — значит его оправдать. Эту логическую ошибку Евгений много раз наблюдал у других, а из себя умственную лень вытравлял. Понимая, что этим отстранился от большинства. И может быть, потерял какую-то долю сердечности.
Решил жить пока в подполье, не высовываться наружу со своими опусами. Подумал и тут же усмехнулся: рассуждаю как бегун, который пристроился к кроссу, но в участники не записался. Своеобразная хитрость? Приду первым — признают победу...
С вокзала Евгений поехал в Лаврушинский: Анюта поручила занести письмо Борису Леонидовичу. Тот отдаст его знакомому кремлевскому служащему. О сыне речь...
Читать дальше
