— Ермолаевым?
— И с Подгорным… — вздохнула мать. — И с Коржовым… И письма мамам, и открыточки… И что часть хорошая, и условия, и тихо… И что жениться собрались, и сколько детей… Только служить и радоваться… Только служить… А все равно… Все равно… Привезли… привезли к мамочкам… И как мамам теперь жить? Как жить?!
— Подгорный…
— Как?!
— Коржов…
— Вот он есть! — Глаза Анны Геннадьевны округлились. — И вот его нет! Нет! Фотографии, погоны, пуговки — все есть! А его нет! Чужие люди есть! Враги есть! А его нет! Не-ет! — И, судорожно вздохнув, Анна Геннадьевна закачалась из стороны в сторону. — Ой… Не-е-ет…
— Помню, помню! — сказал Василий, надеясь, что уверенность и твердость, с которой он будет держаться, подействуют и на мать, и на отца, и на сестру успокаивающе. — Помню!
— Бедные… Бедные Любочка, Аллочка, Катюша… — точно в полузабытьи, произнесла Анна Геннадьевна. — Бедные… Как им теперь без сыночков?! Как?! Уж мы и поддерживаем их… И я, и папа, и Оленька… Говорим с ними… Всегда общались… Говорим, а все не то… Конечно, все не то… Я же вижу… Я же чувствую… Все не то… Приходят к нам, да… Сидят у нас и час, и два… А что мы? Что я? Говорю с ними, утешаю как могу… Но какое утешение… Какое?! Что говорить? Что делать? Как жить? Уж я и хожу вместе с ними к ребяткам… Да… “Аннушка… — просят. — Пойдем с нами… Пойдем…” И я соглашаюсь… Я с ними… Идем медленно… Под ручки идем… Поддерживаю их… Как могу разделяю с ними беду… Да… Беру на себя часть… Идем… Проходим воротца… Любочка спрашивает: “Как Васечка?” — “Служит…” — отвечаю, а сама еле дышу. “В штабе?” — спрашивает Аллочка. “Нет, — отвечаю. — В части… боевой…” — “В части?” — “Да, в части…” — “Как и Любочкин Леша…” — “Да-да, — вздыхает та. — Как и мой Леша…” — “Да, как и Лешенька, — повторяю. — В части… боевой…” И плачем! С мокрыми глазами идем! Кругом тихо… Так тихо, что просто… Ой-ой… Сердце разрывается… Любочка моя! Аллочка! Катюша! Ой-ой-ой…
Анна Геннадьевна судорожно вздохнула, собираясь с силами.
— Проходим церковь… Стены темные… Окна темные… Ни огонечка… Дверь на замке… Да… Замок тяжелый черный… Людей нет… Пусто… Пусто… Идем по тропиночке… Как сестрички… Сестрички и есть… Я и они… И вот идем… Да… В ногах слабость… В руках… Тропинка разбегается на узенькие тропочки… К каждой оградке подойти можно… Я надписи читаю… Хоть и трудно… Глаза не видят почти… “Как молодых здесь много! — говорю я подружкам своим. — Не хотят жить, не хотят! Как много молодых! А старики… живут…” И вот идем… Подходим к ребяткам… Лежат в ряд… свободно… и место еще есть… Да… Оградки хорошие… Вот папа помогал устанавливать… Да, Толя?
— Да, Аня…
— Да… Ну вот… Краси-и-ивые оградки, — слабо улыбнулась мать. — Со звездами… И памятники тоже… Да… Стоим, на ребяток смотрим… А что видим? Что?
— Аня…
— Слезы свои! Слезы!! Губы трясутся… Ой-ой…
— Аня…
— Все, все…
Казалось, мать успокоилась.
Но только Василий коснулся ее руки, она вздрогнула, привстала и с закрытыми глазами подалась вперед. Не медля ни секунды, к ней подскочили Анатолий Петрович и Оленька и, подхватив под руки, старались держать мать ровно, чтоб ни вправо, ни влево не заваливалась.
— К сыночку ближе… — прошептала Анна Геннадьевна. — Моему сыночку… Хорошо тебе? Хорошо? Скажи-и-и…
— С ним все хорошо, мамулечка… — ответила за брата Оленька. — С Васечкой все хорошо… Хорошо…
— Хорошо… — повторила мать, довольная этим известием. — А мамка все говорит… Все ходит… ходит по земельке… Хорошо тебе? Хорошо? — И она открыла покрасневшие, оцепеневшие глаза. — Как хорошо, — сказала она тихо и ласково. — Когда сыночек рядом… Хоть каждый день встречайся… Каждый день и ночь… Ничего не мешает…
— С ним все хорошо… — повторила Оленька. — Он доволен…
— Доволен…
— Папа, скажи ей!
— Аня…
— Все, все…
Немного помолчали.
— Мы должны быть твердыми! — сказала вдруг Анна Геннадьевна. — Твердыми! — задрожала она, добела сжав кулаки. — Потому что с этим… Э-тим, — повторила она с подчеркнутым ударением. — Мы ничего не можем поделать… Ничего! Все! Все… что нам… остается… это быть твердыми и мужественными… Должны поддерживать друг друга… Поддерживать! Дорогие мои… Васечка! Васечка!
Корнеев вздрогнул.
Читать дальше
