Александр Самоваров. Утомленные толерантностью. Кавказский и русский мир совершенно некомплементарны. — “АПН”, 2007, 31 октября .
Среди прочего: “<���…> антисемитизм в России давно уже не бытовой, а интеллектуальный — а это означает, что в реальной жизни антисемит никогда не будет хамить еврею только потому, что тот еврей”.
А также: “Думается, если бы Сталин ожил, то картина Михалкова [„Утомленные солнцем”] ему бы понравилась”.
А вообще — статья о фильме Никиты Михалкова “12”.
Свобода из подполья. Беседовал Евгений Степанов. — “НГ Ex libris”, 2007, № 37, 11 октября.
Говорит петербургский поэт, редактор и культуртрегер Арсен Мирзаев: “Я думаю, с тем, что необходимо издать „полного” Айги, никто спорить не будет. Но сейчас для этого нет условий и реальной возможности, хотя и ответственности с себя никто из нас, родственников, соратников и друзей его, не снимает. <���…> Пока длятся споры о том, как правильно выпускать Айги, полным ходом идет подготовка его „малого собрания сочинений” для издательства „Гилея”. Жена Геннадия Николаевича, она вдовой себя не считает, — верующий человек и чувствует, что Айги всегда где-то рядом с ней, будем уважать ее чувства и ее волю, и поэт Саша Макаров-Кротков уже составили восемь томиков поэзии Айги. Вместе с одним или двумя прозаическими томами, которые я должен в ближайшее время представить в „Гилею” Сергею Кудрявцеву, они и составят это самое „малое собрание”. По первоначальному замыслу, оно должно состоять из 9 — 10 небольших книжек, которые будут продаваться, дариться друзьям в виде комплекта, помещенного в изящную коробку. То есть речь идет не об издании академического типа, а именно о подарочном варианте. Но все же это будет своего рода „полный” Айги”.
Елена Скульская. Даниил Дондурей. Специалист по третьей реальности. — “Дело”, Санкт-Петербург, 2007, 8 октября .
Говорит Даниил Дондурей: “Дело в том, что Россия перешла в третью реальность. Первая реальность — эмпирическая: как мы сидим, говорим, все, что вокруг. Вторая реальность — придуманная авторами: романы, фильмы. Есть телевизионная реальность — третья, где придуманное и эмпирическое соединены в нечто целое. Иными словами, если что-то показывают на телевидении, то, значит, это самое есть в реальности; если не показывают — этого нет. Вся страна страшно переживала гибель лодки „Курск” — десятки каналов освещали события, плыли крейсера и лодки, летели самолеты, люди рыдали. (Еще не было терактов.) На „Курске” погибли 114 человек. А через три месяца, даже меньше, чеченцы сбили вертолет, на котором были 118 офицеров. И если с „Курском” страна не могла успокоиться несколько месяцев, то о вертолете было лишь упоминание в ночных новостях. И больше ничего. Почему? Ответ прост: не было телевизионных камер, не успели их в Чечню подвезти, не были сняты обломки вертолета, не были сняты трупы. Не было камер, не было в телевизоре, не было в жизни”.
Том Стоппард. “Свобода мнений душит голоса эпохи”. Беседу вела Марина Давыдова. — “Известия”, 2007, № 184, 9 октября .
“Мне кажется, что человеческая природа заявляет о себе не в сложной политике, а в чем-то простом, как детский инстинкт. Для детей ведь характерно очень естественное и органичное чувство справедливости. Маленькие дети часто говорят: это нечестно. Их тяга к справедливости есть что-то фундаментальное, базовое. Она и лежит в основе социальной утопии. Ценности же фашизма или большевизма не являются базовыми. В их основе лежит искажение природной тяги человека к справедливости. Циничное искажение. А вот в марксизме как таковом этого искажения нет. Он в XIX веке решал базовые моральные проблемы”.
“<���…> разочарование в человеческой природе не отменяет тяги к социальной справедливости. Чем больше я занимаюсь этими вопросами, тем яснее вижу, что человечество циклически (примерно каждые сто лет) к ним возвращается”.
О драматургической трилогии Тома Стоппарда “Берег Утопии” см. критическую рецензию Никиты Елисеева “Полный Стоппард” в апрельском номере “Нового мира” за 2007 год.
Михаил Угаров. Театр для всех. Беседу вела Марина Шимадина. — “Искусство кино”, 2007, № 3.
“В конце XX века произошел кризис авторитетной точки зрения. <���…> Теперь у меня идет принципиальный отказ от подчинения авторской воле, я начинаю верить только эпизодам уличного разговора, который никто не комментирует. В нем я нахожу больше смысла и правды, чем в рассуждениях какого-нибудь гуманитария об устройстве мира. Разговор двух теток у палатки картину реальности мне может прояснить гораздо лучше. Я это почувствовал просто на уровне ощущений. Поэтому думал, что метод „вербатим”, которым мы занимались, мне одному интересен, а вдруг — эпидемия какая-то началась. Оказывается, многим интересно. Почему? Сознательный отказ авторов от комментариев и вообще эстетика минимализма очень важны сегодня, потому что ХХ век перебрал по части формы, в театре, во всяком случае. Под минимализмом я понимаю не только художественные средства, но и смысловой план тоже. Я показываю картинку — и все. Показываю вторую картинку — и все…”
Читать дальше
