Нил Шустерман - Громила

Вообще-то я знаю, где живёт Громила, но мне хочется подсмотреть, чем он занимается по дороге. Может, встречается с другими подозрительными личностями, типа торговцев наркотиками? Я клятвенно пообещал себе, что не буду делать никаких поспешных выводов, но решил смотреть в оба и держать ушки на макушке.

Но нет, сегодня он ни с кем не встречается. Настоящий волк-одиночка. Идёт, глубоко погружённый в свои мысли — о чём бы они ни были. За всё время он оглянулся только один раз, но между нами шли другие ребята, так что он меня не увидел. Я прихватил с собой клюшку для лакросса, но стараюсь, чтобы она не бросалась в глаза — если он её заметит, то может заинтересоваться, в чьей руке обретается данный снаряд.

Их ферма размером в акр окружена проволочной изгородью и выходит в небольшой переулок. Этот переулок, словно старинный крепостной ров, отгораживает модерновый пригород от покрытого сорняками пустыря — бывшего огорода. Напротив фермы, на другой стороне, расположен одноэтажный торговый центр — супермаркет, кафе-мороженое, Холлмарк, заведение с красноречивым названием «Счастливые ноготки» — туда, как я понимаю, дамы ходят, чтобы осчастливить свои ноготки. Вплотную к ограде фермы притулился ряд больших мусорных контейнеров, которые стоят там, как тёмно-зелёная баррикада, призванная охранять мир нормальных людей от мира Громилы.

Он открывает ржавую калитку с вывеской «Вход воспрещён», затем закрывает её за собой на засов и шагает по сорнякам к дому. Я прячусь между двумя контейнерами и подглядываю за ним. Не могу избавиться от мысли, что глядя сквозь эту покрытую ржавчиной проволочную сетку, я смотрю в другое пространство и время. Старый одноэтажный фермерский дом смахивает на хлев. Под стеной — большой поцарапанный баллон с пропаном, крыша дома вся в проплешинах — черепица осыпается. Строение, кажется, слегка косит на сторону, должно быть, фундамент осел. Вся халупа выкрашена в некий цвет, который, как я думаю, когда-то был зелёным, но с течением времени обрёл такие оттенки, которым нет названия в цветовом спектре. А запашок здесь такой, что… словом, несёт быком и тем, что быки оставляют за собой. Бедные соседи с подветренной стороны.

Сегодня старый бык выглядит каким-то вялым. Вернее, он вообще очень плохо выглядит. Я не слишком разбираюсь в скоте, но если большое животное лежит на боку, голова у него вывернута под нелепым углом, а глаза не мигая смотрят вдаль, шансы на то, что он просто прилёг вздремнуть, ничтожны.

Я некоторое время наблюдаю за быком, ожидая, что тот вот-вот пошевельнётся, но нет. Теперь-то я уверен — бедняга совсем плох, потому что Громила стоит над ним с тем же тупым выражением на лице, что, как я подозреваю, можно сейчас увидеть и на моём собственном. В этот момент на крыльце появляется его братец.

Моментальный снимок братца:

Босоногий, джинсы рваные, полосатая футболка такого же неопределённого цвета, что и стены старой развалюхи. Из носу у него течёт — даже с моего наблюдательного пункта видно, как блестит его верхняя губа. Песочные волосы, где слово «песочные» нужно понимать буквально — похоже, будто пацана возили головой по песку и по грязи. На макушке птицы могли бы свить себе гнездо, и никто бы этого не заметил. Не преувеличиваю. Ну разве чуть-чуть. Словом, зверёныш.

Этот оборванец выскакивает на крыльцо, путаясь в слезах и соплях, и обращается к Громиле:

— Филей заболел, Брю. Ты же поможешь ему, правда?

Громила стоит и молча смотрит на быка, затем, наконец, медленно поворачивается к брату:

— Ему уже ничего не поможет, Коди.

— Нет! — кричит Коди. — Нет! Не говори так, он только приболел! Ты сможешь, ты справишься, ты всегда справлялся!

— Прости, Коди, — отвечает Громила.

И тут разражается драма: обливающийся слезами Коди кидается к быку, падает на него и неловко пытается обнять, но руки у него слишком короткие.

— Нет, нет, нет! — плачет Коди.

Наверно, мне надо было бы в этом месте почувствовать что-то вроде грусти, ведь, по-видимому, этот старый бык — домашний любимец, но я не могу — уж больно всё это странно, можно сказать — из ряда вон. Напоминает сцену из «Кладбища домашних животных», где мёртвого пса с помощью компьютерной анимации подменили этим несчастным быком, который взирает на меня через заросший сорняками огород исполненными одиночества глазами. Эти глаза словно говорят: «А мне уже всё равно…»

И в этот момент на крыльце появляется третий и последний член жуткой семейки.