Юрий Коротков - Подвиг

«Швед» краем глаза видел, как из пожарных машин под днище самолета выскакивают бойцы штурмовой группы. Одни, подставив стремянку, открыли люк в хвосте самолета, другие собрались под трапом, ожидая команды.

Невзрачный мужичок в первом салоне достал платок и аккуратно расправил на коленях.

— Я не знаю, Игорь, правильно ли вы представляете себе ситуацию? — строго сказал «швед». — До тех пор, пока вас не признали политическими беженцами, по шведским законам вы считаетесь террористами. Вы должны сдаться без всяких условий. Мы можем пройти в машину, вы свяжетесь с департаментом, и вам подтвердят мои полномочия. И хочу предупредить, — перебил он Игоря, — что каждый ваш неверный шаг, неподчинение властям может сыграть негативную роль на суде. Следуйте за мной. — Он повернулся и пошел вниз по трапу.

Игорь, поколебавшись, двинулся за ним. Спустился с трапа, повернул за «шведом» — и замер перед направленными в грудь автоматами.

— Не двигайся! — обернулся «швед». — Стой тихо, и все будет нормально. А теперь брось пистолет. Ну!

Игорь разжал руку, и пистолет упал на бетон.

— Молодец. А теперь подойди к трапу и крикни своим, что все в порядке, можно оставить оружие и выходить. Только без глупостей. Ну, пошел!

Игорь на деревянных ногах подошел к нижней ступеньке. Глянул на лица Блохи и Сони в иллюминаторах. И кинулся вверх по ступенькам.

— Ребята!..

Ударила автоматная очередь, он вытянулся, изумленно открыв рот, — и повалился назад. А в открытую дверь снизу уже полетели гранаты со слезоточивым газом и побежали солдаты, перепрыгивая через катящегося по ступеням Игоря.

— Стреляй! Блоха, стреляй! — заорал Мишка, но из багажного отделения ему под ноги тоже полетели гранаты, и он, пригнувшись, дал длинную очередь.

Блоха держал двумя руками пистолет — и не мог заставить себя нажать на спусковой крючок.

Невзрачный мужичонка закрыл платком нос и рот, вытащил сзади из-за пояса пистолет и выстрелил ему в затылок. Проволочные очки Блохи отлетели в сторону, он упал на какую-то тетку, та с ужасом оттолкнула его от себя.

Соня бросилась к нему, а когда мужичок обернулся к ней, в упор выстрелила в него раз, другой, третий.

Мишка стрелял в темноту багажного отсека, где вспыхивали огоньки ответных выстрелов.

Самолет заволокли клубы удушливого газа. Пассажиры с визгом, зажав голову руками, давя друг друга, лезли под кресла. Мальчишка-астматик бился в конвульсиях, царапая себе горло скрюченными пальцами. Мать, рыдая, пыталась поднять его на руки.

Соня, давясь дымом, нашарила ручку аварийного выхода, рванула ее и вытолкнула наружу дверь. Солдаты уже ворвались в первый салон, передний поскользнулся на пластмассовом пупсе. Соня обернулась, щуря слезящиеся глаза, подняла пистолет. Солдат стволом автомата ударил ее по руке, схватил за волосы и вышвырнул в дверь. Плеснув белым платьем, Соня упала с высоты на бетонку.

Мишка заорал страшным голосом, бросил автомат, поднял над головой гранату и выдернул чеку.

— Не стрелять! Граната! Не стрелять! — раздались крики.

Солдаты, тесня друг друга, бросились к выходу. Мишка гнался за ними, не переставая орать, слетел за ними по трапу, догнал того, кто выбросил Соню, и повалился с ним на бетон. Ударил взрыв.

Солдаты под руки выводили по трапу последних пассажиров. Один нес на руках мертвого мальчишку, следом двое вели теряющую сознание мать.

Игорь лежал около трапа, туфли пассажиров и солдатские сапоги ступали прямо перед его открытыми глазами. Поодаль был накрыт брезентом Мишка. Соня лежала, как сломанная кукла, в белоснежном платье на темном бетоне.

В опустевшем самолете, привалившись к креслу убитого охранника, сидел Блоха.

Женщина-конвоир ввела в кабинет Соню, осунувшуюся, с коротким ежиком недавно отросших волос.

— Садись, — кивнул следователь.

Соня села, безучастно сложив руки на коленях.

— Ты ничего не хочешь изменить в своих показаниях?

— Нет, — бесцветно ответила Соня.

— Может быть, ты вспомнила какие-то новые детали?.. Никто из пассажиров не показал с уверенностью, что именно ты стреляла в охранника…

Соня молчала.

— С тобой хочет встретиться один человек. Это против правил, но я решил пойти навстречу…

Следователь встал и открыл дверь. Вошел Богуславский — постаревший, сутулящийся.

— Буквально две минуты, — сказал следователь. Богуславский кивнул, и он вышел.

Борис Аркадьевич сел напротив.

— Здравствуй, Соня.