Юрий Коротков - Подвиг

Он снова потянулся к Соне, она поймала его ладонь, провела пальцами по шраму.

— Как рука?

— Да все нормально, — Мишка наконец решительно отобрал у нее цветы и повернул к себе лицом.

Соня тотчас уперлась ему руками в плечи:

— Не надо.

— Два месяца прошло, — сказал Мишка.

— Ну что ты, на слове меня будешь ловить? Сядь, и поговорим спокойно. Сядь, пожалуйста!

Она силком усадила Мишку в кресло.

— Понимаешь… я готовилась к этому разговору и все равно ничего не придумала… — начала Соня, мучительно стискивая ладони, отводя глаза. — Я сама не понимаю, что со мной случилось там… У меня во сне такое бывало в детстве — и страшно, и стыдно, и просыпаться не хочется… А потом мы вернулись в Москву — и я проснулась… Ну не мучай меня, пожалуйста! Не все можно объяснить словами… Не надо ничего забывать, но это уже не повторится, понимаешь?.. Все стало по-прежнему, как было раньше…

— Выходи за меня замуж, — сказал Мишка.

— Что? — Соня, прерванная на полуслове, изумленно глянула на него.

— Выходи за меня.

— А-а, — понимающе кивнула Соня. — Теперь ты как честный человек должен на мне жениться?

— Просто я тебя люблю, — сказал Мишка.

— Господи, зачем?.. — всплеснула Соня руками. — Почему все надо испортить?.. Ну пожалуйста, давай прекратим, пока не поздно!

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил Мишка.

— Нет!

— Почему?

— Помнишь, я когда-то в детстве сказала, что вышла бы, если бы можно было, за вас троих? Только за всех троих сразу… — усмехнулась Соня.

Мишка молча ждал ответа на свой вопрос.

— Господи, ну как ты себе это представляешь? Через три недели тебе в армию, да? Ладно, предположим, я буду ждать тебя два года. Что потом? Будем рожать детей и солить капусту на зиму? Через год я начну тебя ненавидеть, через два все равно сбегу…

— Понятно, — сказал Мишка и встал.

— Что тебе понятно? — крикнула Соня.

— У тебя теперь другая жизнь… — усмехнулся Мишка. — Куда уж мне. У меня ведь нет папы-академика.

— Ну при чем здесь Игорь? — закричала Соня. — При чем тут его отец? Просто я тебя не люблю! Так понятно? Дождался? А теперь уходи! — она распахнула дверь. — Видеть тебя не хочу!

Мишка молча вышел. Когда за ним закрылась дверь, из комнаты выглянула мать.

— Соня, почему к тебе ходят все, кроме Игоря?

— И ты туда же!.. — Соня ушла к себе. Села на корточки у стены, сжав голову руками. — Господи… какая же я дрянь!..

Мишка шагал по улице, наталкиваясь на прохожих. Оттянул врезавшийся в горло галстук, сорвал его совсем и сунул в карман…

Полковник-военком прочитал заявление, глянул через стол на Мишку в парадном новом костюме.

— Хорошо подумал? А то сгоряча напишут, потом в соплях прибегают.

— Не прибегу, — сказал Мишка.

— Ну что ж, это я оставлю у себя, — военком спрятал заявление в стол. — У тебя когда явка? Через три недели? Вот через три недели и приходи. Догуливай.

— Я не могу ждать, — спокойно сказал Мишка. — Я убью кого-нибудь.

Полковник помедлил, внимательно глядя на него, потом снял телефонную трубку:

— Когда отправляется шестая команда?.. Завтра?.. — он кивнул Мишке. — Если хочешь, можешь переночевать дома.

Мишка отрицательно покачал головой.

Пьяный Игорь в жеваном грязном костюме, спотыкаясь на каждом шагу, брел через ночной двор. Встал, покачиваясь, оглядел темные дома.

— Блоха-а-а!.. — истошно, отчаянно заорал он. — Блоха-а-а!.. Шиша-а-а!..

Эхо полетело между спящими домами.

В Сонином окне зажегся свет, Соня в ночной рубашке выглянула во двор.

Игорь шарахнулся под тень деревьев и, воровато оглядываясь, поплелся к своему дому.

На узкой дороге под холмом стоял БТР, за ним впритык друг к другу фургоны и бензовозы. Впереди на повороте догорал, чадил копотью опрокинутый кверху громадными колесами второй БТР, валялся остов дотла сгоревшего тягача.

Около БТРа молоденький лейтенант орал в микрофон сорванным голосом:

— «Космос», «Космос», я — «Спутник»! «Космос», я — «Спутник»! «Космос», ответьте «Спутнику»!.. «Космос», когда будут «вертушки»? Мы вызывали «вертушки»!.. Да… Так точно… Я понял… Я понял… Есть!

Он отдал микрофон радисту, суетливо огляделся и крикнул:

— Взво-од! Слушай мою команду! Подъем!

Никто из солдат не шевельнулся, только Шищенко, сидевший у колеса БТРа со спущенной на глаза панамой, неторопливо поднялся и принялся тщательно отряхивать штаны.

— Комбат сказал: первому, кто поднимется на вершину, — орден Красной Звезды! — обратился к нему лейтенант. — Передай остальным: первому, кто поднимется, — орден!