Екатерина Мурашова - Одно чудо на всю жизнь

— Ну и чего это? Вы звонок-то проверили? — с интересом спросил самый молодой — сероглазый горбоносый блондин.

— Проверил, — вздохнул старший. — Всё правильно. Был в Озерске участковый капитан Воронцов, Трофим Игнатьевич, работал с 1940 по 1982 год, с перерывом на Великую Отечественную. Сейчас там же, в Северном округе, его сын служит, Виктор, значит, Трофимович, майор. Трофим Игнатьевич жив, от роду ему восемьдесят пять лет, живёт на пенсии, в посёлке Петров Ключ, в том самом, куда спутник-то и прилетел… Вот так…

— А, вот почему ты про бури-то спрашивал… — протянул греческий нос. — У старичка, значит, обострение шпиономании случилось…

— А чего, молоток старик-то, — бодро заявил четвёртый, средних лет блондин с картошистым носом. — Бдит, не дремлет. Чуть что — сигнализирует. Вот что значит старая гвардия. До последних дней на посту. А теперь? Не поймёшь, то ли товарищ из органов, то ли из банды… Надо вот что — благодарность старичку послать. Спасибо, мол, капитан Воронцов, за службу, за бдительность, проявленную при выявлении вражеских шпионов… Знаете, как ему приятно будет? Сын передаст…

— Да ну, что ты несёшь-то?! — отмахнулся зеленоглазый.

— А что?! — неожиданно завёлся блондин. — Как гадость какую человеку сделать, так мы ни секунды не колеблемся — вперёд и вверх, выполняйте! А как доброе слово сказать — так сразу: что несёшь? Что стоит по электронной почте отбить-то? Где у нас там адрес озерского отделения…

— Сейчас я в каталоге посмотрю, — быстро сориентировался горбоносый. — Вот, Озерск, адрес, все дела. Что писать-то?

— Да вы чего, мужики? — удивился греческий нос. — Нас же озерские засмеют!

— Нет, не засмеют, — флегматично откликнулся лысый и зеленоглазый. — Они нам позвонят и спросят, мы как — совсем с ума сошли или что?

— Ну и объясним им, — с энтузиазмом сказал нос картошкой. — Что, не поймут, что ли? Их же, между прочим, ветеран. С сорокового года — это же подумать страшно! Да они, наверное, и сами в курсе. Он же, небось, им тоже про спутник сигнализировал…

— Может, и нет, — возразил греческий нос. — Тут же такое дело серьёзное, государственное, он мог сразу в центр… Большой спутник-то, там не сказано?

— Согласно агентурным сведениям, — лысый заглянул в какую-то бумажку, лежащую перед ним на столе. — Согласно агентурным сведениям — примерно с трехэтажный дом.

— Круто, — протянул молодой блондин. — Большие нынче спутники-шпионы стали делать…

— А ты думал! — усмехнулся греческий нос. — Прогресс — он не дремлет! И враг тоже!

— Всё, значит, пиши, — скомандовал старший блондин младшему. — От имени органов государственной безопасности (отдел внешних воздействий) выражаем благодарность капитану Воронцову Трофиму Игнатьевичу…

— Вот балаболы, — проворчал лысый и зеленоглазый. — Взрослые вроде мужики, столько лет в органах, а всё бы дурачиться. Как маленькие, ей-Богу…

Максим Павлович уже поставил ногу на подножку огромного джипа с затенёнными стёклами, когда истошный крик остановил его. Чёрненький кучерявый мальчик, размахивая скрипичным футляром, выскочил из-за водосточной трубы и бросился к тёмным, опасным даже на вид машинам.

— Возьмите меня! Возьмите меня туда! — кричал Лёвушка Райтерштерн, пытаясь залезть в джип. Огромный мужчина раз за разом осторожно ловил мальчика за талию и выставлял его на асфальт.

— Лёва! Погоди! — пытался уговорить его вылезший из машины отец Марины. — Тебе туда не надо. Там опасно. Ты подожди здесь, мы тебе сразу же сообщим…

— Все наши там! Все наши там! — рыдал Лёва. — Я тоже должен! Если вы меня не возьмёте, я под колёса брошусь! Я утоплюсь!

— У мальчика истерика, — озабоченно сказал старший Мезенцев. — Так его оставлять нельзя. Как бы правда чего с собой не сделал… Ладно, садись в машину. Но чтоб тихо!

— Я тихо, я очень тихо, — всхлипывая, Лёвушка полез в тёплое нутро джипа и примостился между двумя мезенцевскими боевиками.

— Инструмент-то возьми, — сказал один из них, протягивая Лёвушке забытый на асфальте футляр. — Тоже, между прочим, денег стоит. Я по телеку видел, скрипки дорогущие бывают…

Новенькая тойота цвета «мокрый асфальт» бодро бежала по зимней заснеженной дороге. Аи и Капризка, накрыв ноги пледом, тихонько чирикали о чём-то на заднем сиденье. При приближении к постам ГАИ Тадеуш, сидящий за рулем, включал на полную громкость едва слышно журчащую в салоне музыку (она мигом начинала напоминать грохот асфальтоукладчика), поднимал сжатую в кулак правую руку, и девочки шустренько заползали под клетчатый плед. Верка, одетая в свой лучший наряд и умеренно накрашенная (накануне они с Галкой и ещё одной приятельницей полдня это обсуждали и даже советовались с Галкиной мамой, работающей маникюршей в косметическом салоне), начинала кидать на Тадеуша влюблённые взгляды, а иногда, зажмурившись, решительно клала руку на тёплое колено, обтянутое голубыми джинсами. Миновав пост, музыку приворачивали, Верка тут же убирала руку, а девочки тихо выползали из-под пледа и оглядывались по сторонам.