Екатерина Мурашова - Одно чудо на всю жизнь

— Я знаю. Но зачем? Я ничего не могу доказать, ничего не помню и не понимаю. По вашим меркам я — ребёнок. Меня просто примут за сумасшедшую. Вот если Уи посадил… корабль и найдёт меня, тогда — другое дело. Я, Уи и Дом — с этим можно и в ООН.

— Ты права, — вздохнула Маринка. — Значит, надо ждать… А Лильке я все лохмы повыдергаю, пусть только ещё поболтает!

Морозный, пыльный воздух пах утром, но Генка, проснувшись и не глядя на часы, знал, что времени уже много. Осенью светает поздно, день короток. Нехотя одевшись, сполз с кровати, распахнул дверь. Вода в озере казалась густой и тяжёлой. Ночью был минус, и трава на некошеном лугу (наверное, там раньше было футбольное поле, — подумал Генка) покрылась изморозью. По замороженной траве с едва слышным шуршанием волнами гулял серебряный ветер. Генка невольно залюбовался этой картиной и не сразу заметил сидящих поодаль от крыльца пацанов. Трое примостились на покосившейся лавке, остальные сидели на корточках, сберегая тепло, кутались в разноцветные грязные куртки. Почти все курили, и дым сизыми пластами стлался над землёй, путался в пожухлой, вытоптанной траве. У умывальника, притворно рыча, трепала бурую тряпку кругленькая кривоногая собачонка — Коврик.

Наткнувшись взглядом на крысячью мордочку Игорька, Генка поморщился, вспомнив про неизбежное, неприятное дело, по которому вчера вечером так и не принял никакого решения. Значит, решать придётся сейчас.

Пацаны, заметив вожака, заоглядывались, подошли ближе. На опухших со сна физиономиях какой-то вопрос, дело. Потом. На лавке остался сидеть один, тупил взгляд, чертил землю разбитыми ботинками. Незнакомый! — с удивлением понял Генка. Это тоже потом.

— Где Валька с Ёськой?

Ответил Косой, один из самых старших, злых и смышлёных. Жалко, глаза плохие, всё видит будто расплывшимся. Бегать совсем не может, на стены-деревья натыкается. В деле негоден, но хоть мозги есть.

— Валька у забора чернику ест. Весь, блин, изгваздался. Ёська у пруда с книжкой. Водяных, блин, тараканов ловит.

— Скорпионов, — машинально поправил Генка, заметил ждущий, предвкушающий оскал Игорька, вздохнул.

— Братец Кролик [45] Кличка «Братец Кролик» напоминает о замечательной детской книжке Джоэля Харриса (1848–1908) «Сказки дядюшки Римуса» (1880), главный герой которой, умный, хитрый, сильный Братец Кролик может обвести вокруг пальца любого хищного зверя. ! Я тебя про марафет предупреждал?

— А чего?! А чего я?! Я ничего! Пацаны, скажите! — Кролик рванул куртку, закуражился, блеснул торчащими вперёд зубами, голубой слюнкой в углах губ.

Уроки колонии — научился. Не поможет. С Генкой — не поможет.

— Кто хошь, блин, скажет! Чист я, чист! Ты сказал — я сделал! Здраия жеаию! — Братец Кролик вскинул руку в неверном шутовском салюте. Лицо кривилось в смеховой гримасе, а маленькие заплывшие глазки бегали панически, шарили по лицам пацанов: кто заложил?

Заложил Игорёк. Вчера вечером, когда уже спать улеглись. Прокрался ночной крысой, склонился, зашептал, обдавая ухо слюнями:

— Слышишь, Лис, гадом буду, Братец Кролик опять марафет нюхал. Ржал весь вечер, глаза стеклянные, да ещё на кармане [46] На кармане — с собой. колёс принёс, Вонючке с Мокрым давал, они с кефиром жрали, потом заходились всю ночь, как обдолбанные. Ты велел, чтоб марафету не было, а он, гад… Вот я…

— Хорошо, иди! — сдерживая себя, велел Генка. Снова лёг, но сон уже спрыгнул с Генкиной кровати, убежал к кому-то другому. Подумалось вдруг: случись невозможное — доживи Генка до старости, стал бы похож на Оле Лукойе [47] Оле-Лукойе (буквально «Оле закрой глазки») — герой сказки Х.К. Андерсена «Оле-Лукойе», навевающий детям сны. из старых Валькиных сказок. Хотя нет — Оле Лукойе добрый. Генка злой. Хуже собаки.

Наркош в бригаде Старший Лис не держал. При этом ни злости, ни жалости, ни презрения к ним не испытывал. Жизнь такая — каждому кайфа хочется. Каждый сам решает. У Лиса — один трезвый расчёт. Зачем в бригаде наркоши? Наркоша — конченый человек, ни слова, ни дела не понимает. У него только одно есть — доза. А кто балуется, кто сидит — пусть доктора решают. Генка — не доктор.

— Где взял марафет? — Генка проводил разбор с крыльца, свысока. Все уже привыкли, не удивлялись. А как иначе? Братец Кролик заглянул в Генкины прозрачные глаза, разом оборвал истерику, сник.