Дорис Лессинг: Бен среди людей

Бен не помнил, когда родился.

Вслушиваясь в каждый звук, он заметил, что шум в офисе неожиданно стал громче, потому что в одной из очередей какая-то женщина заорала на служащего, задававшего ей вопросы, из-за этой вспышки гнева люди во всех очередях начали переходить и меняться местами, некоторые забубнили, а потом стали произносить, словно лая, короткие злые слова, вроде «ублюдки» и «дерьмо» — а эти слова Бен знал очень хорошо и боялся их. Он почувствовал, что от загривка вниз по позвоночнику пополз холодок страха.

Мужчина, стоявший за ним, в нетерпении сказал:

— Может, у вас времени полно, а я спешу.

— Когда вы родились? Какого числа?

— Я не знаю, — ответил Бен.

Тогда служащий решил покончить с этим, отложив решение проблемы:

— Найдите свое свидетельство о рождении. Пойдите в Архив. И дело с концом. Вы не можете сказать, где в последний раз работали. У вас нет адреса. Вы не знаете дату своего рождения.

С этим словами он отвел взгляд от Бена и кивком велел следующему мужчине занять его место. Бен стремительно вышел из офиса, волосы на теле и голове от страха встали дыбом, как у загнанного зверя. Снаружи по тротуару ходили люди, по узкой улице ехали машины, под деревом, где суетились и самодовольно ворковали голуби, стояла скамейка. Он сел на край, подальше от молодой женщины, та окинула его взглядом, потом еще раз, поморщилась и ушла, оборачиваясь. Бен уже знал такое выражение лица и ожидал его. Женщина еще не испугалась, но до этого недалеко. По движениям было видно, что она спешила и волновалась, будто убегала. Оглядываясь, женщина зашла в магазин.

Бен хотел есть. Денег не было. На земле валялись сухие крошки, брошенные голубям. Он поспешно собрал их, озираясь: его как-то за это уже отругали. Потом на лавочку сел старик, долго и пристально смотрел на Бена, но решил не обращать внимания на свои инстинкты. Он закрыл глаза. Солнце слегка отсвечивало на потном старом лице. Бен поднялся, подумал, что надо бы вернуться к старухе, но она будет им недовольна. Это она велела ему сходить в офис и подать заявление на пособие по безработице. При мысли о ней Бен улыбнулся — по-другому, не той ухмылкой, которая рассердила клерка. Он сидел и улыбался, в бороде блеснули зубы, Бен посмотрел на старика, тот очнулся, вытер с лица пот и, глядя на ладони, сказал:

— Что? Что такое? — как будто он ему о чем-то напомнил. Потом, словно защищаясь, резко сказал Бену: — Над чем это ты смеешься?

Бен встал со скамейки, вышел из тени дерева, оставив общество голубей, и пошел по улицам, зная, что, двигаясь в правильном направлении, ему идти мили две. Вот он приближается к кварталу больших многоквартирных домов. Бен уверенно подошел к одному, вошел, увидел, что лифт, шипя и стуча, едет вниз, попытался вынудить себя зайти в него, но страх заставил пойти по лестнице. Один, два, три… одиннадцать холодных серых лестничных пролетов, слышно, как за стеной ворчит и трещит лифт. На площадке — четыре двери. Бен направился к той, из которой доносился сочный запах мяса, у него потекли слюнки. Он повернул ручку, подергал ее, отошел и в ожидании уставился на дверь. Она открылась. За дверью, улыбаясь, стояла старуха.

— О, Бен, это ты, — сказала она, обняла его и провела в комнату.

Войдя, он встал, слегка ссутулившись, бросая взгляды из стороны в сторону, в первую очередь — на большую полосатую кошку, сидевшую на подлокотнике кресла. Шерсть у кошки встала дыбом. Старушка подошла к ней и сказала:

— Ну, ну, киска, все хорошо. — Ее руки успокоили животное, прогнали страх, и кошка снова стала гладкой и аккуратной. Потом старушка подошла к Бену и сказала ему те же слова: — Ну вот, Бен, все хорошо, проходи и садись. — Бен перестал непрерывно смотреть на кошку, но не потерял бдительности и то и дело поглядывал в ее сторону.

Старушка жила в этой комнате. На плите стояла кастрюля, в которой тушилось мясо — это его Бен унюхал на лестничной площадке.

— Все хорошо, Бен, — снова сказала женщина и наполнила две чашки мясом, рядом с одной положила несколько кусков хлеба — для Бена, свою чашку поставила напротив, отложила немного в блюдце для кошки и поставила его на пол рядом с креслом. Но кошка не стала рисковать — она сидела тихо и не сводила глаз с Бена.

Бен сел и уже собрался было залезть в чашку руками, но старушка покачала головой. Он взял ложку и начал есть, контролируя каждое движение, осторожно, аккуратно, хотя было видно, что он сильно голоден. Старушка почти не ела — она все время смотрела на Бена и, когда он доел, положила ему в тарелку все, что оставалось в кастрюле.